колея то карабкалась на какие-то косые бугры, то ныряла в очередную страховидную яму, наполненную водой.

«Ничего, скоро на дорогу выедем», – подумал Заур и сказал Воротину, что все с ним хорошо.

– Ух, гора с плеч. Конечно, та еще заваруха случилась, но мы отлично справились. Бой был недолгий. Эти турки явно следили за нами, но не ожидали, что мы появимся на такой махине, – проговорил Сергей.

– Да еще и с пулеметом, – добавил Батыру, посматривая в кабину.

– Что насчет самолета? – осведомился Воротин.

– Пытаюсь выйти на связь с экипажем, – ответил Сергей.

– Ну что там?

– Сейчас. – Зинковецкий перешел на английский: – Как слышно? Прием.

– Слышно хорошо, – отозвался пилот-итальянец на том же языке.

Сергей затараторил в микрофон рации:

– У нас чрезвычайное происшествие. Мы попали под обстрел. У нас есть раненый. Срочно приземляйтесь и подберите нас.

– Понял вас. Будем через секунду.

– Мы уже подъезжаем на место. Где вы?

– Да, мы видим вас внизу.

– Отлично. Отбой! – Сергей убрал рацию, показал командиру большой палец.

– Кирилл, дай газу, самолет близко, – сказал майор.

Бронетранспортер ускорился.

Итальянские летчики посадили самолет на площадку и ожидали своих пассажиров, которые тем временем обсуждали давно назревший вопрос.

Из чрева бронетранспортера вылез Воротин, поправил защитные очки и заявил:

– Думаю, всем понятно, что охоту на нас устроили моджахеды.

– Это был турецкий спецназ. Ты нашивки видел?

– Рассматривать времени не было, – признался Станислав.

– Зато я рассмотрел одного очень даже хорошо, – холодно процедил Сергей. – А вот Саяф, интересно знать, там был?

– Если только в одной из сгоревших машин.

Офицер ГРУ упрямо мотнул головой и заявил:

– Не думаю. В заварушке его, скорее всего, не было. Зачем ему рисковать собой, если есть турки? Он сейчас где-то отсиживается, подсчитывает потери. Неужто мы так и оставим его? На его руках ведь кровь полковника Друбича!..

– Иногда нужно просто отступить, – произнес Иван Батыру. – За Саяфом с давних пор охотится немецкое правительство. Устраивать сейчас погони за ним, сопровождаемые перестрелками, крайне нежелательно. Мы не в том положении, чтобы нарушать иллюзию стабильности отношений наших стран.

Сергей промолчал.

Батыру как никто другой понимал, что это он по молодости. В юную пору ты весь словно дикое пламя, готовое объять целый мир в какой-то последней битве между добром и злом. Молодость – это гордое противодействие и бунт, самопожертвование во имя идеи и личного «Я», которое всегда остается с тобой. Смутное чувство недовольства и поиска. Внутренний герой подсматривает за тобой, когда ты ешь, лежишь на диване, читаешь, строишь великие планы на будущее.

Иван осознавал в себе это неотъемлемое «Я» с самой юности. Именно его он наблюдал сейчас в гневе Сергея. Веру в возможность все изменить.

Потом, с возрастом, многое меняется. Жизнь зачастую поступает с тобой точно так же, как клейкая бумага с мухой. Социальный престиж, чужое мнение и карьера тушат пламя, но иногда оно снова растет. Мир приходится заново отвоевывать у обстоятельств.

Выходит, что вот так ты и проводишь всю жизнь как на сковородке. Огонь под ней то сильнее, то слабее. Потому ада Иван не чурался, но всегда боялся, что пламя сердца сожжет молодой разум.

Он вздохнул и сказал:

– Страшнее гнева, бессилия ничего не найти. Я все понимаю, но время у тебя еще будет. Вероятно, если ты поговоришь с начальством, то оно отправит тебя помочь немецкому правительству в поисках этого ублюдка, но…

– Начальство? Подумаю, – прервал его Зинковецкий.

В начальство Сергей верил в той же самой мере, в какой и оно в него. Он придет в кабинет и услышит там, что великая честь выпадает тому человеку, который умирает на поле боя. А сам этот важный человек в то время будет спокойно сидеть за столом, почему-то именуемом рабочим. Сперва он с важным видом знатока людской психологии спросит, как прошла миссия, потребует предоставить отчет в трех экземплярах, посмотрит его, внимательно прочитает.

«Да, две боевые единицы покинули нас. Наградим посмертно».

Ну разве это не лицемерие?

– Смотрите, нас встречают! – крикнул Петр и помахал летчикам рукой.

Приехали.

Майор Кильба подошел к пилотам, стоявшим под крылом самолета.

– Вы появились очень вовремя, – сказал он.

– Рады стараться, – заявил командир экипажа.

– Но ведь не бесплатно, верно? – осведомился Заур.

Пилот развел руки и подтвердил очевидный факт:

– Да, конечно.

– Как я вас понимаю! Вы знаете, что деньги уже поступили на ваши счета, а это так, небольшой бонус, вишенка на торте. – Майор протянул командиру экипажа довольно пухлый конверт.

Пилот улыбнулся и пожал ему руку.

Эти люди получили свое вознаграждение и не задавали лишних вопросов. Многолетний опыт работы с контрабандой, да и не только с ней, приучил их к тому, что деньги действительно никогда не пахнут, особенно большие, а вот за излишнее любопытство можно и жизни лишиться.

Летчики отправились в кабину, чтобы подготовить машину к полету.

Фырчащий бронетранспортер под управлением Кирилла, конечно же, вместе с фугасами заполз на борт «Геркулеса». Член экипажа, отвечающий за груз, как следует закрепил его новыми прочными тросами. Спецназовцы заняли свои места. Зарычали моторы, и самолет стремительно взмыл в небеса. Первая половина миссии была завершена.

– Внимание всем патрулям! Местные жители сообщают о пулеметных выстрелах и взрывах у старого аэродрома! Дежурным машинам, находящимся в данном районе, в срочном порядке явиться на место предполагаемой стычки. Открывать огонь только для самозащиты!

– Почему все пакости всегда попадают на мою смену? – буркнул себе под нос инспектор Лукас Вальдфоген, несший службу в маленьком городке, расположенном близ аэродрома.

«Не хватало мне только масштабной стрельбы у полигона! Ох, вот же дерьмо. Фишер рассказывал, как несколько раз со своими ребятами накрывал в тех местах наркопритоны. Эти болваны что, так ищут скорой смерти? Решили ширяться на особо опасной территории?» – сокрушался служащий немецкой полиции.

Он щелкнул переключателем рации и лаконично сообщил диспетчеру о своем местопребывании:

– Улица Юнге. Скоро буду на месте.

– Хорошо. Инспектор Кроненберг?

– Мы на улице Грофольфа. Прием, – отозвался еще один дежурный.

– Принял. Отправляйтесь немедленно. Конец связи, – прошипел голос в динамике и пропал, оставив инспектора наедине с самим собой.

Секунду спустя Лукас укреплял одной рукой красную мигалку на крыше служебной машины, а другой поворачивал ключ зажигания. Погода на улице была скверная. Подступала ночь. На сегодня его работа должна была вот-вот закончиться.

«Только я начал думать, что суетной денек наконец-то подходит к концу, как проклятая суматоха вокруг вдруг усилилась», – горевал он.

Сейчас инспектор находился всего в трех кварталах от выезда из городка. На месте событий он мог оказаться минут через десять. Но надо учитывать тамошние мерзкие дороги.