имелось для этого места и… взорвался. При этом взрыв был крайне мощным. С части огромных деревьев кору сорвало почти полностью, а древесину глубоко излохматило. Глубоко ушедшие в землю древесные колонны устояли, но вряд ли выживут после таких повреждений. Так сильно мог случайно рвануть разве что перевозимый опасный груз — промышленная взрывчатка, боеприпасы… Или же взрыв был умышленным. Правду можно установить только глубоким изучением оставшегося от машины горелого металлолома, но я этим заниматься не стану. Равно как и изучением примерно трех-четырех десятков мохнатых трупов, разбросанных вокруг воронки. Часть из них еще дымилась, часть навеки стала костяным украшением побитых деревьев, остальные вспахали землю или разлетелись вкусными мелкими кусочками, уже частично пожранными прибывающими и прибывающими падальщиками. Точное количество погибших от взрыва гоблинов и обезьян уже не сосчитать. Но раз дохлых ревунов так много, значит, у них было время обнаружить остановившуюся машину, а затем подойти вплотную. Тогда-то и рвануло…

Медленно ведя биноклем, не забывая поглядывать вверх, я убедился, что рядом нет ни одной живой обезьяны. Издалека, из глубины леса Черных Великанов, доносились отголоски уже знакомого рева. До источника не меньше километра. Возможно, там расположено их главное логово — и как раз там и могла вестись раздача дробовиков, равно как и обучение стрельбе и перезарядке.

Не увидев больше ничего интересного, я подал знак, и мы двинулись обратно. Так пока и не пригодившиеся гоблины не могли скрывать нервозности, но панику пока сдерживали. Значит, выбрал я их правильно — еще не утратил старых навыков. И выбрал благодаря именно собственному опыту и навыкам, а не чьей-то подсказке. Было у меня стойкое, вот прямо очень сука стойкое предположение или просто смутное ощущение, что до этого я мог при выборе тех или иных союзников получать какую-то неявную даже для меня подсказку из установленных в башке нейрочипов.

Увидел я, к примеру, искалеченного Рэка — и нейрочип подал сигнал, что этот кусок дерьма может превратиться в очень стойкого умелого бойца. А как иначе? Ведь система была в курсе характера Рэка и знала о его агрессивности и упертости. Идеальный кандидат в отряд гоблина Оди…

Это, конечно, просто стойкое ощущение, но в том числе чтобы избавиться и от него, я настоял на полном выковыривании из башки электронного изюма. И после этого столкнулся с медленно утихающим внутренним сомнением в собственных силах и какой-то обделенностью… Возможно именно это испытывает младенец, отлученный от материнской щедрой успокоительной сиськи? Хотя система мне далеко не мать…

Все эти мысли вылетели из головы, как только я услышал над головой приглушенное хриплое оханье. Развернувшись, толкнул гоблинов назад и развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть сначала упавшее вниз безвольное тело, а затем следом приземлившуюся и снова болезненно охнувшую огромную косматую фигуру.

Злой ревун… Могучая обезьяна, припадая на левую ногу, швырнуло на землю пару каких-то связанных вроде бы крупных орехов и наклонилась над трупом. Схватив тело за голову, ревун резко крутанул. Послышался хруст ломающих костей, голову резко рванули вверх и в сторону, по дико вытянувшейся шее полоснула какая-то острая пластина и… отрубленная, а по сути, оторванная башка оказалась у ревуна в лапе. Отбросив обезглавленное тело, облизав лапу, обезьяна подобрала лежащие у ноги два ореха, потянув за конец тонкой лианы и принялась прилаживать его к своей новой добыче. Только сейчас я разглядел, что это были за «орехи» — оторванные головы с пробитыми насквозь щеками и пропущенной через дыры лианой. Закончив нанизывать, ревун сипло что-то прорычал и поднялся, поворачиваясь и приподнимаясь. В этой позе он и замер, наткнувшись взглядом на стоящего в шаге меня, успевшего тихо и быстро подойти.

— Лапа болит? — сочувствующе спросил я.

В крохотных глазах мелькнуло что-то вполне осознанное, в то время как пасть медленно щерилась, показывая клыки.

— Нахера коллекция? — второй вопрос я задал одновременно с коротким сильным ударом.

Лезвие тесака пробило мощную грудную клетку, раскромсав сердце и легкое. Пригнувшись, я ушел от удара сразу двух лап и отступил. Не сводя с меня злобного взгляда, ревун дернулся и завалился на спину. Выдернув тесак, я подобрал «украшение» и махнул рукой замершим у дерева гоблина. Второго приглашения им не потребовалось, и мы побежали вдоль дороги назад к каравану, оббегая трупы и падальщиков.

— Зачем обезьянам головы людские? — этот вопрос задал Гарри, продолжающий выступать разговаривающей прокладкой между мной и караванным лидером.

Мне на это было посрать. Я даже не стал говорить старшему помощнику, что в случае чего сильнее всего страдает именно прокладка. И на риторический как по мне вопрос я отвечать не стал, хотя для себя пару вариантов ответов уже нашел.

Ожерелье из трех изуродованных голов создало среди караванщиков небольшой ажиотаж. Сначала они не торопились подходить ближе к помощникам, но гоблинское нездоровое любопытство заставило их сделать первый шаг, а затем и оставшиеся. Вскоре они уже сидели на корточках вокруг кровавых трофеев, над ними стояли старшие, а один поливал мертвые лица чистой водой, смывая грязь.

Я сидел у колеса фуры, наблюдая за происходящим, крутя все собранные факты в голове и лениво прислушиваясь к Гарри.

— Точно не проехать? — этот вопрос он задал уже в третий раз, и я просто кивнул, снова подтверждая ранее сказанное.

По дороге теперь не каждый бронетранспортер пройдет. Сама воронка в стороне от узкой лесной трассы, но взрыв нанес существенные повреждение верхнему уровню и оттуда нападало столько всего, что по-хорошему требуется бульдозер с бронированной кабиной, чтобы расчистить путь.

Караван точно не пройдет. Тут без вариантов. Все поляжем в попытке разгрести завалы.

Получив мой кивок, Гарри сокрушено вздохнул, скорбно покачал головой и, крепко выругавшись, потопал отдавать нужные распоряжения, бормоча что-то про старый путь. Меня он своей руганью и скорбью не обманул — старший помощник Гарри Тонг был до усрачки рад, что им не придется снова соваться под полог леса Черных Великанов.

Я остался сидеть у фуры, дожидаясь почти неизбежного и долго ждать не пришлось.

— Фанти! — вскрикнул седобородый мужик с зеленой банданой — Это Фанти Нарк!

— Да нет… — возразил ему кто-то.

— Да точно он! — рявкнул седобородый, поднимая отрубленную голову и тыча пальцем ему в отмытую левую щеку — Помню этот шрам! Ему бутылкой ткнули в харю!

— Да! Точно он! Он! — поддержало мыслителя сразу несколько голосов.

И как только опознали первую голову, со следующими все сразу стало проще — словно гоблины нашли способ