– Однако у нее был ребенок. Может быть, убитый его отец.

– И как мы сможем это выяснить? Нам даже неизвестно, где находится ребенок.

– Сначала нужно установить личность нашего трупа. И если он как-то связан с Ханной Ребане, возможно, мы получим ответ.

– Мы уже взяли и проверяем отпечатки пальцев. Будем надеяться, что скоро его личность будет установлена.

Пайн присела на корточки рядом с телом и принялась осматривать мужчину и землю вокруг него, потом прикоснулась к руке.

– Холодная, – сказала она и попыталась согнуть руку. – Он уже окоченел. Смерть наступила не менее двенадцати часов назад, скорее всего, больше.

– Коронер сказал то же самое. После вскрытия мы, конечно, будем знать точнее.

Пайн изучила рану на груди.

– Его убили не здесь, – заметила она. – Время смерти не позднее середины вчерашнего дня. На земле совсем нет крови. Значит, он истекал кровью в другом месте.

– Как и первая жертва, – сказал Уоллис. – Его где-то убили и привезли сюда.

Пайн сдвинула полу смокинга, чтобы отыскать ярлык, но не нашла его. Потом она проверила цилиндр – с тем же результатом.

– Должно быть, смокинг куплен по случаю, – предположила Пайн. – Но цилиндр найти не так просто. Если убийца заказал его в интернете, мог остаться след. Букетик выглядит совсем свежим. Еще одна ниточка.

– Многие заказывают такие букетики, – заметил Уоллис.

– Но только не цилиндры. Это уже серьезная подсказка. Впрочем, они могли принадлежать ему много лет. Смокинг и цилиндр выглядят довольно старыми. Возможно, он купил их в комиссионном магазине. Или получил в наследство.

Пайн посмотрела на ногти мертвеца.

– Никаких очевидных следов кожи под ногтями или крови, – сказала она. – Есть какие-то следы борьбы?

– Ничего такого, что сразу бросалось бы в глаза, – ответил Уоллис. – Но при стрельбе их может и не быть.

Пайн встала и бросила еще один взгляд на мертвеца.

– Что вы думаете? – спросил Уоллис.

– Меня интересует, имеет ли раса жертвы какое-то значение?

– То есть белая невеста и черный жених.

Пайн кивнула.

– Может быть, это преступление на почве ненависти. Или нечто совсем другое. Пока у нас слишком мало информации, чтобы делать выводы.

– Мы постараемся как можно скорее установить личность погибшего, – обещал Уоллис.

– Если у него не было преступного прошлого, то могут возникнуть трудности. Если хотите, я сделаю несколько звонков, чтобы проверить отпечатки по другим базам данных.

– Я не настолько горд, чтобы отказываться от помощи, и буду вам за нее весьма признателен. Я могу прислать вам отпечатки по электронной почте.

– Дайте мне знать, когда у вас появится возможность.

– Договорились.

– Есть ли еще какие-то новости после просмотра записей внешних камер у дома Ребане? Активность, связанная с ее телефоном или кредитными картами?

– Мы проверили это еще вчера. С тех пор ничего нового. Ни с камер наблюдения, ни по телефону и кредитным картам.

Пайн вышла из палатки и огляделась по сторонам.

– Убийца сильно рисковал, когда принес тело в такое публичное место, – заметила она.

– Здесь никого не бывает по ночам, так что он мог не опасаться кого-то встретить, – возразил Уоллис.

– Если он добирался сюда из города, ему пришлось проехать по автостраде. Я не могу представить, чтобы кто-то переносил тело на руках вдоль дороги посреди ночи.

– Убийца мог приехать с другой стороны.

– И все равно ему пришлось воспользоваться машиной.

– Здесь часто ездят автомобили. Полно заасфальтированных парковок. Мы не найдем полезных следов.

– Может быть, кто-то проезжал здесь довольно поздно и что-то видел.

– Это мы обязательно проверим.

– Вы же понимаете, мы имеем дело с серийным убийцей.

– Ну, для такого вывода не требуется быть гением.

– Нет, я имела в виду другое. Вам нужно позвонить.

– Кому?

– ФБР.

– Но вы же ФБР.

– Я здесь неофициально. Вам следует официально попросить у них помощи. Как раз такими вещами ФБР и занимается. У них огромные ресурсы и специалисты для подобных случаев. Когда-то я была одним из них.

– Вы имеете в виду профайлеров и тому подобное?

– Технически в Бюро нет такой профессии. Их называют аналитиками.

– Мне следует рассказать им о вашем участии?

Пайн ответила не сразу.

– Наверное, да. Они все равно узнают.

– И что вы будете делать теперь?

– Посплю пару часов, – ответила она. – Мне это необходимо.

– Как ты думаешь, кого они пришлют? – спросила Блюм.

Они находились в «Коттедже» в номере Пайн. Дело происходило позднее, в то же утро, и Пайн рассказала Блюм о новом убийстве.

– Я не знаю. Мне предложили место в ОПА-три, когда я работала в округе Колумбия, – ответила Пайн, имея в виду Подразделение поведенческого анализа, которое являлось частью Национального центра ФБР по анализу насильственных преступлений. – Но это было много лет назад.

– ОПА-три занимается преступлениями против детей.

Пайн кивнула.

– А ОПА-четыре преступлениями против взрослых и включает в себя базу данных ViCAP, к которой ты обращалась ранее. Я там проработала год.

– Но почему всего год? Большинство агентов остаются там значительно дольше.

– Скажем так: мне хватило года.

– Я читала, что многие выступают против использования психологического профилирования.

– Оно не идеально и всего лишь один из многих инструментов в работе. Но дает результаты. А теперь, когда нам в помощь пришлют команду, она сможет копнуть гораздо глубже и собрать вместе все, что мы сможем найти по последнему убийству.

– Костюм жениха, – с легкой дрожью в голосе сказала Блюм. – Звучит жутко.

– Наш убийца искушенный, сосредоточенный и организованный, – продолжала Пайн. – И хорошо знает эти места. Положить мертвого черного парня на могилу солдата Союза? Причем на могилу одного из Налетчиков, по-настоящему плохих парней, которые отнимали последнее у тех, кто носил такую же форму, как они. Я не совсем понимаю, какое здесь послание, но мне трудно поверить в простое совпадение.

– Что будем делать?

– У нас нет никаких ниточек по данному расследованию, поэтому я намерена сосредоточиться на задаче, которая заставила меня сюда приехать.