— Мне не до шуток, Львовский, — промурчала Лиз. — И я пришла сюда не шутить. Я знаю, что для тебя очень важен твой статус исключительного и во всём лучшего. Ты же отличник, Львовский, одержимый перфекционист и выскочка. Не дай Бог, чтобы у тебя были не самые статусные часы, не самая шикарная тачка и не самая лучшая из возможных должность! Ты должен везде победить — и в своих продажах, и в соревнованиях этих долбанных! Ты же наверняка мысленно ставишь себе галочки: и тут я молодец, и тут, и тут! Ура-ура! Аплодисменты!

Мне стало неприятно. И вовсе я не перфекционист. Что плохого в том, чтобы достигать цели?

А она продолжала фонтанировать ядом:

— Думаешь, почему ты выбрал меня? Потому что я красивее всех женщин, которые тебе встречались! И я такой останусь. Думаешь, для кого я покупаю все эти шмотки и трачу свою жизнь в СПА? А драгоценности? Я просто знаю, что тебе важно дефилировать не с тощей кобылой, а с той, на которую все оборачиваются. И настолько важно, что всё остальное внутри себя ты убил.

— Ты ошибаешься, Лиз.

— Это ты ошибаешься, дорогой! У тебя сейчас вялые пырханья, потому что сороковник на носу. Но это пройдёт. У всех бывает. Даже выдохнуть не успеешь, как тебе будет опять важна рядом статусная жена и ещё более статусная тачка. Уверена, ты даже личный самолёт где-то там себе распланировал.

Чёрт, она точно ведьма! Откуда она могла знать про самолёт?!

— Не всё меряется деньгами, — поджал губы я. — И уж точно ты тратишь на себя деньги не для меня. Ты превратила меня в конвейер монетного двора. И это достало. Хватит! Мы это уже всё обсуждали.

— Ой, ты придумал себе сказочку и поверил в неё. А через месяц-два обернёшься после того, как тебя на пинках отправят с записью в личное дело, и снова поймёшь, что тебе важны и тачки, и деньги, и часы. Только будет поздно — испорченную репутацию уже ничем не выкупишь.

— Зачем тебе, Лиз, чмо и козёл? — устало спросил я.

Разговоры с ней меня быстро выматывают. И до мерзости неприятно, что она лезет копаться в моей душе. Зачем я её пустил? В чём-то она права. И да, я люблю хорошее, красивое и качественное, но кто не любит? Мне нравилось, что она красива, и что все оборачиваются. Но даже от красоты может затошнить, особенно, если она так явственно пахнет желчью.

— Меня интересует деловое партнёрство. Твоя любовь мне не нужна, — сказала Лиз.

— Какое может быть партнёрство на шантаже и недоверии?

— Прекрасное! Ты даёшь мне всё, что мне нужно. Я молчу о твоих акциях и на людях играю роль жены. Ты знаешь, я с ней идеально справляюсь.

— Поезд ушёл, Лиз, — ответил я. — Этого не будет! В крайне случае я оплачу тебе твою поездку на Мальдивы или куда ты там собиралась, и забудем. У тебя своя жизнь, у меня своя.

Она расхохоталась, отчего-то удовлетворённая.

— Я так и знала, Львовский, что ты дурак! И всегда им был, хоть и такой умный. До меня тут дошли слухи, что через неделю к тебе приезжает высшее руководство «Карлоффс». Очень вовремя! Так вот, я щедра сегодня, что даю тебе выбор: или ты переписываешь на меня семьдесят процентов акций компании «Фьючерс», или мы аннулируем развод. Или… — она сделала паузу и сверкнула глазами, — или я с особым удовольствием торжественно сливаю всё о твоих махинациях самому высшему руководству, чтобы уж точно не замяли! И… тадам: не будет больше безупречного зонального управляющего, чудного менеджера, звезды всея Руси! Но дворником ты сможешь ещё стать! Лучшим!

Я сломал ручку и вскочил. Кресло упало назад с грохотом.

Лиз добавила:

— Неделя на размышления, милый! — и захлопнула за собой дверь.

О, как я понимаю инквизиторов! Таким ведьмам только осиновый кол в грудь и Вия в друзья!

Капля никотина убивает лошадь, не понимаю, почему наша администратор Анечка до сих пор жива. Курит она, как локомотив, пашет, как тяжеловоз — в нашем центре полный рабочий день и ещё подрабатывает в двух местах. И все знают: если администратора нет на месте, значит, надо искать за порогом. Наш директор за здоровый образ жизни, дымить в помещении — не вариант.

Когда я вышла с занятий, Анечка опять нервно курила у крыльца, даже особо не прячась в кустах сирени. Она с садистским лицом ощипывала почки с веток, кидала себе под ноги и топтала их.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Любовь, мать её! — буркнула Анечка. — Почему у некоторых люди как люди, а у меня сплошные козлы? Я что, похожа на приманку для козлов?! Нет, ты скажи?!

— Опять поссорилась с Павликом? — сочувственно спросила я.

В ответ согласное фырчание и сломанная ветка.

Раз в неделю у нашего администратора с бойфрендом обязательно случается драма. Как раз в четверг — у кого-то день рыбный, у кого-то дань «козлам». Анечка на рабочем месте всегда мила и улыбчива, непробиваема, как скала Плимут Рок, даже перед проверяющими и психопатическими клиентами.

Да-да, такие к нам тоже заглядывают. Особенно на спикинги для взрослых по воскресеньям. У нас имеется свой социопат, свой гений-компьютерщик, который смотрит на всех, как на вошь одёжную, и говорит через губу; есть один мирный, но не затыкаемый шизофреник и периодически заявляется чувак в шапке-ушанке, который ни за что на свете с ней не расстанется, как и со своими ошибками по грамматике. Конечно, заплати двести рублей и развешивай лапшу на чужие уши. Лишь бы на английском. Зато остальные приходят нормальные, часто человек по двадцать. Ведь если удалось утихомирить психопатов, потом тема идёт на ура!

Благодаря психически нестабильным личностям, дежурство по спикингам у нас, преподавателей, воспринимается как сверхсрочником гауптвахта, где картошку чистят. Тяжело, но деваться некуда.

Все клиенты, конечно, сначала проходят через Анечку — богиню терпимости. Однако периодически, порой два раза в день, её терпение схлопывается. И предупреждая взрыв и ядерный гриб на весь мультиязыковой центр, Анечка бросается яростно курить и пинаться. Недаром возле нашего центра ни одной свободно гулящей кошки, хоть и март. Мы подумываем повесить за зданием грушу или оббить стенку чем-то мягким, чтобы головой можно было биться без травм. Периодически и нам бы пригодилось…

— Анечка, не бери в голову. Вы же сколько ссорились с Пашей и всегда мирились, — сказала я.

— Ой, Мари, даже не начинай! Я ему столько отдала! Мои лучшие годы! Даже футбол с ним смотрела, девяносто минут мучилась, имитируя оргазм…

Я вытаращилась, Анечка сплюнула:

— Тьфу, не оргазм! Болела я! Уже не помню за кого… Кричала: «Гол, гол, судья три-два-раз, ну и всё, что положено». От смертельной скуки спасало только пиво и сушёные кальмары. А потом как началось! Подумаешь, Реал-Мадрид проиграл? Разве это повод для истерики и закатывания глаз?! Я своему Козицкому и говорю: «Я ж говорила, что этот лысый не забьёт», а он орать на меня: «Это ты накаркала!» Типа я не искренне болела за его кривоногих и вообще я — символ неудачи. Это я-то! Да я впахиваю за всех! Да если б не я, сидел бы он на кухне у своей мамы и ел кашку на ужин, а не пиво с футболом. Я тоже об этом ему сказала, так он вообще взвился! Вот точно такой же, как мой двоюродный брат, придурочный! Я ему и об этом сказала, а он вместо того, чтобы извиниться и раскаяться, свалил к другу ночевать! И трубку не берёт… Разве не козёл?! — взвилась Анечка.