Мужчина улыбнулся. Сложив руки на груди, он окинул меня взглядом и спросил:

— А где шапка? И как ты так волосы прибрала, что они кажутся коротко постриженными?

— Не твое собачье дело.

— Значит, я собака?

— Нет, я ошиблась. Собаки замечательные животные, а ты…

— Может, лучше выясним, кто ты? — прервал меня Мариан.

— Ты отлично знаешь, кто я и в каком положении! Ты повел себя как крыса, не дав мне нормально погулять! Хотя нет, ты не достоин сравнения с крысами и вообще всем животным миром!

— Хватит! — рявкнул плад. — Я итак позволил тебе многое… очень многое. Если ты хотела погулять по Ригларку и просто – погулять, тебе надо было попросить.

— Я и попросила!

— Нет, ты поставила меня в известность! Ты вырядилась как мальчишка и сбежала! Откуда мне было знать, куда ты сбежишь? Откуда мне знать, что на самом деле ты делала вчера? Наглеете, эньора Брума. И скажите еще спасибо, что я такой мягкий.

Я словила мощное дежавю – Брадо тоже сказал как-то, что очень мягок со мной.

— Спасибо, Мариан, — елейным голосом выговорила я. — Ты очень добр. Прости, что я так себя повела. Больше я тебе не побеспокою. А еще я искренне желаю, чтобы тебе никогда не пришлось оказаться на моем месте и чувствовать себя комнатной собачкой, которую хорошо содержат, причесывают и одевают, и которая полностью зависит от воли хозяина. Жду твоих указаний. Собачке пора домой, верно?

— Не надо делать из меня тирана, Лери.

— Не надо делать из меня дуру, Мариан.

Ничего больше не сказав, он пошел вперед, и я за ним. Так, молча, мы и дошли до дома мэра, где нас уже ждали две лошади. Значит, вот как мы поедем обратно… да еще и вдвоем. Я бы предпочла вернуться в замок так же, как и покинула его: на козлах экипажа.

Город давно проснулся; ожили улицы, неопрятные после вчерашнего. Я впервые ехала верхом на лошади в городе, но не ощущала страха и правила механически, потому что все мои мысли были заняты другим.

Путь до замка был мучителен: я не сомкнула глаз ночью, так что чувствовала себя разбитой, а ехать надо было долго, да еще и верхом. Вернулись ветра, нагнали туч, но хуже всего было молчание, беспрерывное, враждебное.

Дружба, так легко завязавшаяся с Марианом, так же легко разрушилась. Да и была ли это дружба? Разве возможна она в условиях, когда один человек полностью зависит от другого?

Все, хватит! Никаких больше промедлений и никаких иллюзорных союзов! Гелл с Верником вот-вот вернутся, времени у меня нет. Я должна сделать ход до того, как ловушка захлопнется.

Объект был выбран, сети расставлены, и в положенный срок я получила предложение. Проделано все было быстро, легко и изящно, так что Нереза даже перестала на меня злиться (она была обижена, что о своей поездке в Ригларк я сообщила ей в записке, а не напрямую).

— Это вы правильно сделали! — раздобрившись, проговорила она, расчесывая мои волосы. — Хороший выбор. Владетелю нечего будет возразить, он не откажет. Может, еще до весны сыграем свадебку.

— Хорошо бы, — протянула я, разглядывая себя в зеркале.

Я была бледная-бледная, но глаза и щеки горели. Надеюсь, я не ошиблась, и мой жених достаточно крепок духом, чтобы отвоевать меня у владетеля.

— Не переживайте, эньора, — добавила Нереза, заметив, как я взволновано смотрю на себя. — Вы такая красивая, что никого не удивит, что вас замуж позвали, несмотря на слухи. Вы, главное, сами с владетелем не спорьте, если что. Пусть думает, что жених вас сам выбрал и сам на свадьбе настаивает.

— Да, знаю.

— Вот и славненько, — расплылась женщина в улыбке, и быстро прошептала: — Если пожелаете, я с вами в дом мужа перееду.

— Буду очень рада, Нереза.

— Хотите, я вам чаю с травами заварю, чтобы спалось лучше? А то сердечко-то у вас переполошилось – такое ведь событие!

Я кивнула, и служанка оставила меня, чтобы лично заварить чай с успокаивающими травами. Но недолго я одна оставалась… за дверью послышались знакомые шаги: энергичную поступь Мариана ни с чем не спутать.

— Открывай, Лери, — услышала я, и ничего не ответила. — Я знаю, что ты здесь. Открывай! Надо поговорить.

Я и бровью не повела.

— Лери, это серьезно. Открой, дракон тебя сожги!

Естественно, я не сдвинулась с места. И правильно сделала, потому что в следующее мгновение дверь, мягко говоря, получила некоторые повреждения, и Сизер вошел в мою комнату.

Вот тогда-то и я вскочила, и заговорила:

— С ума сошел?!

Мариан оставил мою реплику без внимания, и, хлопнув почти что выломанной дверью, так что та жалобно застонала-заскрипела, встал передо мной, являя собой гневливое возмущение.

— Даже не думай! — рявкнул он. — Рензо слишком юн для тебя!

— Мы почти ровесники, я всего на четыре года старше!

— Он еще даже не полнолетний!

— Он почти полнолетний.

— А тебе сколько стукнет в этом году – двадцать пять?

— И что? У вас с Геммой разница в шесть лет, но никого это не заботит.

— Это другое. Мужчина должен быть старше.

— Где такое сказано?

— Так положено.

— Я не считаю четыре года разницей, и Рензо тоже. Он толковый, самостоятельный и готов к ответственности!

— Это Рензо-то готов? — Мариан аж рассмеялся. — Этот вздорный юнец не имеет ничего своего, семья с ним покоя не знает. Ему рано жениться, и ему не до тебя. Ты заморочила ему голову, строя из себя ту, кем не являешься. Ваш брак станет несчастьем для обоих!

— Тебе какое дело? Пошел вон из моей комнаты!

— В этом доме у тебя нет ничего своего!

— Поэтому я и хочу скорее отсюда уйти! А ты мешаешь мне!

— Я?! Да я рад буду, когда ты отсюда исчезнешь!

— Для начала сам исчезни из этой комнаты! Истерики будешь жене своей закатывать, а на меня голос повышать не смей! Не тебе указывать мне, что делать!

— Я не позволю тебе охомутать Рензо!

— Тогда зачем ты приглашал его и смотрел одобрительно, когда мы говорили и смеялись? Это что, просто фикция была, ты делал вид, что помогаешь мне мужа искать? Так, получается?

— Я действительно тебе помогал! Во всем! Это ты ничего не делаешь, ты так ни разу и не подошла к Кинзии!

— Подходила и не раз, она меня не терпит и сразу уходит! Я не обязана бегать за ней и подлизываться!

— Ты обещала помочь ей!

— Невозможно помочь тому, кто не хочет помощи!

— Надо же, как много у тебя отговорок!

— Это причины, а не отговорки. А теперь, эньор Сизер, уходите, потому что ваше общество мне крайне неприятно.