Я чуть шею не свернула, изучая первый город, который посетила после перерождения. Магазинчики, парикмахерские, кафе, гостиницы, всяческие интересные учреждения! О, как я жаждала окунуться в городскую жизнь, стать частью толпы, побегать по улицам! Из газет я уже кое-что знала о Ригларке и могла составить для себя экскурсионную программу, наметить места, где надо побывать.

Если бы Мариан дал мне хоть часок свободы, всего один час, я бы была ему вечно благодарна. Экипаж остановился у красивого дома на площади. Я проследила, как вышли Кинзия и Марси, как пошли к дому. Спешился и Мариан…

Решившись, я спрыгнула с козлов на тротуар и подошла к пладу, который уже передал поводья груму.

— В дом, — кратко велел он.

— Час, — шепнула я, — дай мне час погулять одной.

— В дом, Лери.

— Клянусь, я не убегу. Ну же, всего час! Или два.

— В дом, я сказал! — отрезал Мариан.

В его лице я снова увидела призрак Брадо, и в его голосе тоже услышала Брадо. Ничего, я тоже упрямая.

— Я буду на этом самом месте спустя ровно три часа, — пообещала я.

— Уже три часа?

— По-хорошему, ты должен дать мне еще больше времени.

— Почему?

— Потому что мы друзья.

Этот аргумент подействовал: Мариан вздохнул... Но повторил неумолимо:

— Я никуда тебя не пущу, Лери.

Глядя в его глаза, я сказала невозмутимо:

— Встретимся позже, Мариан.

С этими словами я развернулась и спокойно, неторопливо пошла в направлении площади. Сизер не окликнул меня, не приказал остановиться, не отправил никого вдогонку.

Но его взгляд жег меня безжалостно.

В шумной возбужденной толпе я чувствовала себя прекрасно, заряжалась общим настроением, и никто не обращал на меня внимания (и никто не искал, а если и искали, то я этого не замечала). «Программа» у меня была насыщенная, но я везде, где хотела, успела побывать, хоть и сильно вымоталась, и вернулась на площадь, когда все уже было готово к поединкам; я купила пару пирожков с картошкой и нашла более-менее удобную точку для наблюдения за поединками. Их, кстати, всегда устраивают вечером, ведь огонь особенно красив в темноте.

Из книги, которую мне вчера дал Мариан, я узнала о поединках больше. Раньше умению повелевать огнем особо не учились, плады интуитивно подчиняли его, одной только волей, но время шло, кровные линии силы слабели, и теперь для того, чтобы повелевать пламенем, нужно учиться. Собственно, этим и вызвано изменение отношения к пладам. Когда-то все они были безусловно сильны, и даже младенец мог себя защитить, так что обычные люди боялись пладов и подчинялись им. Сейчас же боятся только тех пладов, которые умеют повелевать огнем, а таких с каждым годом все меньше и меньше.

Да и поединки теперь имеют другое значение. Раньше они устраивались, если были задеты гордость или честь, нужна была сатисфакция, а в наше время – чтобы напомнить, на что способны плады, и только. Использовать пламя смерти можно только в таких показательных поединках, на потеху толпе, и так, чтобы не причинить никому вреда. Любого, кто нарушит закон, будет ждать серьезное наказание.

На площади показались участники, человек десять. Толпа поприветствовала их громкими криками; тучная женщина, стоящая рядом со мной и тоже жующая пирожок, выронила из рук этот самый пирожок, но ни чуточку не расстроилась – а чего расстраиваться, потеряв хлеб, если ждет такое зрелище?

А я вот свой добросовестно дожевала и, вытерев руки о штаны (удобно быть мальчишкой!), пригляделась к участникам. Выяснилось, что все они мужчины, обнажены по пояс и босы, и выглядят как раз так, как надо выглядеть, чтобы ходить без рубашки.

Я сглотнула. Замуж захотелось в десять раз сильнее.

Привстав на цыпочки, я стала рассматривать по отдельности каждого плада, и узнала Кэла, моего ухажера и друга Мариана. Кэл был самый крупный и высокий из участников, его мощная фигура производила впечатление, а какая у него волосатая грудь оказалась – у-у-ух!

«Медведь», — восхитилась я и посмотрела на следующего по крупности участника. Это был мужчина возраста Брадо, то есть старый, и, скорее всего, давно женатый. Третий по габаритам был…

Мои глаза широко раскрылись, потому что третьим здоровяком был Сизер.

Сначала я удивилась, потом обиделась. Почему он не сказал, что будет участвовать? Я бы тогда совсем по-другому сегодняшний день распланировала! Обиженная, хотя обижаться, в сущности, не на что было, я сложила руки на груди и поскорее перевела взгляд на других участников, но так никого и не увидела толком, потому что там, с ними, стоял Мариан, сложенный так, что не просто замуж хочется, а сразу в кровать безо всяких официальных разрешений.

— Драконова воля! — выдохнула пампушка, стоящая рядом со мной. — Я бы их всех съела!

Я хмыкнула по-мальчишески, а сама согласилась: от таких «пирожков» ни одна женщина в своем уме не откажется!

Мэр Ригларка, в чьем доме и остановились Мариан и Кинзия, тоже вышел на площадь, попросил пладов бросить кости, и в зависимости от выпавшего числа разделил соперников на пары. Первыми должны были выступать незнакомые мне плады, очень похожие внешне.

Пространство в центре площади, освобожденное для поединков, еще больше увеличилось: люди отошли еще немного подальше, ведь в поединках демонстрируют самые яркие и эффективные приемы – и самые опасные. Мэр повторил правила: выигрывает тот, кто сожжет соперника.

— Это как? — спросила я у пампушки.

— Выигрывает тот, чье пламя сильнее, — охотно ответила она.

— Это как?

— Ты что, первый раз такое видишь?

— Ага!

— Из какой ты глуши?

— Из самой глухой.

— Оно и видно… Ты гляди, сам поймешь!

Пампушка оказалась права: я и сама все поняла позже.

Соперники начали поединок с бросания маленьких огненных сфер, похожих на те, которыми в меня ударил Блейн в тайной комнате. Сферы эти были очень похожего цвета, типичного огненного цвета, и сложно было понять, где чей огонь. Поначалу я очень внимательно смотрела на каждого участника, пыталась запомнить, что и как он сделал, какой прием использовал, но вскоре убедилась в своей невнимательности и бестолковости и просто стала пялиться на торсы симпатичных мужиков. Да и как что запомнить, если все происходит так быстро? Бум, бах – вспышка, и все сначала!

А вот смотреть, как плады двигаются, как уворачиваются от сфер, было очень приятно. Правда, все равно мой взгляд то и дело соскальзывал с основной пары участников на тех, кто ждал своей очереди себя показать.

Кэл и Мариан стояли рядом, спиной к зрителям; их можно было спутать, если бы не повышенная волосатость Кэла. Какие же они все-таки мужичищи с виду: им чуть за двадцать, а так и не скажешь, дашь все тридцать. Вот как после таких можно посмотреть на кого-то вроде собаки Верника? О чем думал Брадо, предлагая мне его?