– Ну да, вполне может быть.

Ирина налила себе еще сока и продолжила:

– Иногда мне кажется, некоторым нравится быть несчастными. Есть же такие люди, их не устраивает, если все хорошо, обязательно нужно все испортить… вот Эльза как раз из таких. Сама не пожила как следует, так еще дочь свою… – Ирина в досаде покачала головой и тяжело выдохнула: – Трудная это история, темная. Славе еще и пятнадцати не было, когда ее мать умерла от передозировки то ли каких-то препаратов, то ли неудачно смешала антидепрессанты с алкоголем и снотворным. Слава нашла ее, собственно, она всю ночь провела по соседству с мертвой матерью, а утром… само собой, у девчонки случился нервный срыв, она тяжело переживала случившееся. В городской квартире это случилось, не здесь, но люди-то судачили… и до нас слухи доходили, да какие! Многие едва ли не в лоб заявляли, что это Слава убила мать. Да-да, так и говорили. Все ведь знали про характер Эльзы, да и отношения у матери с дочерью были не из простых. И, как я уже говорила, Слава производила тяжелое впечатление, было в ней что-то такое… темное. Пугающее. После трагедии все за ее спиной шептались, даже здесь.

– Если Слава была так похожа на мать, разве ей было дело до глупых слухов и сплетен? – усмехнулась я, слегка подустав от неприятной истории.

– Она была подростком, конечно, ей было дело, – мягко улыбнулась Ирина. – И дальнейшие события это только подтвердили. Слава очень быстро связалась с неподходящей для такой аристократичной девочки компанией, они частенько сюда приезжали, кстати, поэтому я многое знаю. Видела своими глазами. Такие жуткие оборванцы окружали эту благовоспитанную девочку, что страшно… само собой, в дело сразу пошли наркотики, выпивка, какие-то невообразимые вечеринки, скандалы, из белокурого ангела Славка окончательно в ведьму превратилась, даже волосы выкрасила. Владимир Андреевич, конечно, боролся за дочь, но он упустил момент, когда ей еще можно было помочь. Даже не знаю, как надо было действовать в той ситуации… но он всегда был мягким человеком, не мог он насильно закрыть дочь в какой-нибудь клинике или запереть ее дома. Тем более она была копией Эльзы… И вот думай теперь, как все могло кончиться, прояви он больше родительской жесткости, потому что в конце концов Слава доигралась. Говорят, она утонула, перед этим приняла горсть каких-то препаратов, в точности как мать. Страшно это все, конечно… – Ирина покачала головой и тяжело вздохнула. – Даже думать не хочу, как все это пережил сам Самарин: сначала жена, потом и единственная дочь, в которой он души не чаял. Не уследил за обеими, хотя как тут уследишь? Не на цепь же сажать, в самом деле… да и души там совсем пропащие были… Слышала, он уехал из города, не в силах здесь находиться.

Ирина трагично замолчала, и я наконец-то смогла задать интересующий меня вопрос:

– И за столько лет в доме никто даже не появлялся? Если не считать тот джип…

– Нет. Точно, нет. Это бы кто-нибудь, да заметил.

– И никто не пытался узнать хоть что-то?

– Мой муж много лет назад хотел купить тот дом, подарить внучке на свадьбу, но не сложилось. Насколько я помню, он ничего не смог выяснить. Пришлось присмотреть участок в другом месте, в «Изумрудном Лесу» сейчас почти невозможно что-то купить, только за космические деньги. Но оно и к лучшему – дом не самый счастливый.

– Возможно, стоило попытаться найти хозяина по номеру джипа, – заметила я. – Его никто не запомнил? Может, хотя бы марку…

– Это был Фольксваген Туарег. На номер, к сожалению, никто внимания не обратил. А Туарег – машина популярная, сама понимаешь.

Вопросов у меня больше не было. Точнее, их оставалось еще сколько угодно, но вряд ли Ирина знает на них ответы, ее и мои расспросы про машину порядком насторожили. Как истории чужих семей вспоминать – так пожалуйста, а как что-то действительно стоящее, так сразу подозрения появились. Я поднялась, намереваясь откланяться.

– Спасибо за то, что уделили мне время.

– Да брось, – отмахнулась Ирина, натягивая улыбку. Наш разговор ее порядком расстроил, после пробежки она улыбалась гораздо охотнее. – Знаешь, а ведь мой внук раньше немного общался со Славой, очень она ему нравилась. Запиши его номер, если хочешь, он сможет многое тебе рассказать.

Отказаться было бы невежливо, потому цифры внука я послушно записала. Само собой, звонить и собирать сплетни не стану. Я еще раз поблагодарила Ирину и покинула ее гостеприимное жилье. После потопталась опять возле дома с зеленой крышей (никаких признаков жизни и тревожных видений), отыскала машину и укатила подальше от побережья.

Меня ждал город.

Не успела я вернуться, зайти в номер и оценить очередной букет с пожеланиями «всего наилучшего» от администрации, как в дверь постучали. Разумеется, это был Калинин, девушки с ресепшн давно уже заделались его личными шпионками.

– Как дела? – буднично поинтересовался Роман, с улыбкой (и без приглашения) вторгаясь в номер. Выглядел Калинин, к слову, подозрительно хорошо, синева под глазами заметно спала, да и волосы он наконец догадался не только помыть, но и расчесать. Ничего общего с привычным бомжеватым очаровашкой.

– Отлично, – отозвалась я, закрывая за ним дверь. – Думаю вот, пора съезжать из этого отеля, да побыстрее.

– Что? Почему?!

– Меня всерьез беспокоит местная некомпетентность – сегодня милые девушки докладывают тебе, а завтра кому? Местному Чикатило? Может, я далеко не черноволосая красотка, но письмо с текстом «теперь твоя очередь» все же получила…

Калинин в полном изумлении уставился на меня:

– Ты это серьезно?

– Насчет письма? С него и началось наше знакомство, – не без укора напомнила я. Он что, забыть об этом успел? Или считает сообщение фигней? Ну а что, не он же его получил. И не ему советовали «найти, если сможешь».

– Нет, насчет переезда.

– Кто знает. Но я не люблю, когда за моими передвижениями пристально следят. Ты мог позвонить, а потом уже зайти.

– Я звонил, ты не брала трубку.

– Ты, значит, из тех, кто не понимает намеки, – я сбросила куртку и отправилась в ванную комнату. Через секунду на пороге нарисовался Калинин, привалился к косяку и оборонительно сложил руки на груди:

– Теперь объясни: есть ли у тебя причина так со мной разговаривать?

Есть. Нет. Не знаю. Я умылась ледяной водой и повернулась к Роману: радостное выражение лица испарилось, теперь он выглядел обеспокоенным, с намеком на панику, но вопрос его прозвучал довольно жестко. Может, Калинин и из хороших парней, но терпеть все подряд не станет. Да и вообще он себе на уме, молчит и делает как ему вздумается.

Некоторое время мы посверлили друг друга взглядами, потом я наконец сказала:

– Кто-то шлет мне сообщения с почтового аккаунта Марка.

– Сообщения? Во множественном числе?

– Ага. Некто предлагает найти его. Почему и зачем – некто не упоминает, возможно, надеется на мою догадливость.