Она смеялась, зажимая ладонью рот и пытаясь успокоиться, но повернувшись лицом к нему и, снова увидев его, торчащие во все стороны волосы, уже не могла остановиться. У нее началась истерика, и она смеялась до слез, все время извиняясь, но не в силах остановиться. Как же давно ей не было так смешно!

— Ты похож на безумного ученого. — с трудом выговорила она сквозь смех. — Готова поспорить на что угодно, что мало кто видел тебя в таком виде. Жаль, что у меня нет фотоаппарата. — и она снова зашлась в истеричном смехе, глаза уже застилали слезы. — Прости, но я не могу остановиться. Дай я тебе попробую хоть волосы пригладить.

И она, стараясь держать лицо серьезным, но все еще прыская со смеха, встала на цыпочки и попыталась пригладить его волосы. Но они упорно стояли дыбом, а она все гладила его по голове, пока он не перехватил ее руку и наиграно обиженным тоном не сказал:

— Я тут вообще-то для тебя стараюсь, а ты смеешься.

А у самого в глазах бегают смешинки и рот скривился, скрывая улыбку. Они стояли так близко, ее рука в его руке, и он большим пальцем поглаживает ее запястья. И от этой простой ласки по руке проходят маленьких заряды, а кожу жгет приятным огнем. Они стояли, улыбаясь друг другу, и казалось, что сейчас между ними рушится та невидимая стена, которую они возвели за все эти дни. Напряжения этого дня куда-то ушло, и Кристине стало так легко на душе, как не было уже очень давно.

— Наверное мне стоит попробовать повторить чуть позже. — сказал он, слегка отстраняясь от нее. — Может быть завтра, ты оставишь мне его? — он кивнул на плеер.

— Да, только пообещай мне, что ты не прибьешь себя в этой лаборатории. Я конечно очень люблю эту вещь и безумно хочу, чтобы она снова заработала, но не настолько, чтобы жертвовать тобой.

— Обещаю. — сказал от проникновенным тоном и задумчиво, почти ласково посмотрел на нее. — Давай я открою тебе портал до комнаты, а мне еще нужно привести себя в порядок.

— С тобой точно все хорошо? — уже серьезно глядя на него, спросила она.

— Со мной все будет хорошо. — ответил он, подталкивая ее к открытому порталу. — Увидимся завтра за завтраком.

Уже лежа в своей кровати, Кристина попыталась проанализировать этот день. Рэм открылся ей с разных сторон, и она была очень удивлена этому, не зная, как на это реагировать. И уже засыпая, вспомнила его вставшие дыбом волоса и тихонько хихикнула. “Все будет хорошо, по-другому не может быть”. — подумала она, погружаясь в сон.

Рэм

Убедившись, что Кристина благополучно попала в свою комнату, Рэм с большим трудом открыл портал в свой кабинет и тут же со стоном рухнул в кресло. Приложило его знатно! Руки до сих пор тряслись и начал подергиваться правый глаз. “Ну что за день сегодня?” — подумал он с досадой, наливая себе в бокал сорнет. Все шло не так, как ему хотелось и это вносило сумятицу в чувства и выбивало из привычной колеи. Хотя, если подумать, а был ли он вообще когда-нибудь в этой самой колее? Наверное, был. До того момента, как из того злополучного портала выскочило это чудо.

Сегодняшний день должен был быть спокойным и размеренным. Он наконец-то выкроил время, чтобы в дружеской атмосфере показать Кристине окрестности. Но опять сам все испортил. Уже второй раз не смог сдержаться. Но, при воспоминании о той ночи, его начинало потряхивать, и как бы он не старался не мог ее простить. Ему хотелось показать, насколько чудовищными были бы последствия. Чтобы она поняла. И она поняла. А также поняла зачем именно он ее туда привел, и как-то сразу вся сникла. Все радостное предвкушение от прогулки, которое она старалась скрыть за завтраком, вмиг испарилось с ее лица, и она замкнулась. Но тогда он был слишком занят перевариванием своих эмоций и не обратил на это внимания. А потом сделал только хуже. Посадил ее в уголочке, ждать пока он не закончит свои дела.

Какой одинокой и потерянной она тогда выглядела, сидя в том проклятом кресле. И зачем он только там ее оставил? Он идиот! Хотел ведь познакомить с несколькими артами, которым еще месяц находиться в деревне, чтобы у нее была компания и она не чувствовала себя пленницей в замке.

Рэм тяжело вздохнул и прикрыл глаза, вспоминая как она сидела в том кресле и терпеливо его ждала. До чего же она отличалась от всех женщин! Слегка загорелое лицо, темные как смоль волосы и глаза, такие темные, что казалось они заглядывают в душу и окутывают тебя теплом. Таких глаз он никогда не видел, они манили и ласкали. И ведь казалось, сколько дней он уже с ней знаком? И много раз видел ее глаза, но только на фоне светлоглазых жительниц деревни понял, что именно они так притягивают взгляд к ее лицу.

Но чаще он вспоминал ощущения от ее нежных пальчиков, поглаживающих его шею. Даже от воспоминания у него по телу пробегала сладкая дрожь. Он этого не ожидал и был поражен своей реакцией на ее прикосновения. Он всего лишь хотел показать ей как это прекрасно, когда рождается новый человек, и как это происходит в их мире. Она была впечатлена, он это видел, и кажется даже не заметила, как он застыл от ее прикосновений.

И он вдруг понял, что хочет, чтобы она прикоснулась к нему еще раз, так же невесомо и в то же время так волнующе. И когда лесу понадобился новый контакт, чтобы она увидела потоки эмри, он непроизвольно наклонил голову вниз, чтобы она точно коснулась его шеи. Как он только мог думать и мечтать о ее прикосновениях? Это потом он ругал себя за непозволительные мысли и чувства, а тогда он как будто застыл и наслаждался новыми ощущениями.

И только разговор вывел его из этого оцепенения и взбодрил. Ее взгляд на положение женщин в их обществе заставил испытать противоречивые чувства. Негодование. Да кто она такая, чтобы осуждать их? Она чужачка, которая ничего не знает, но уже судит и выносит приговоры. И в то же время было что-то в ее словах, что на время зародило в его душе сомнения. Но ненадолго. Все-таки норма морали у всех своя и прививается обществом из поколения в поколение. Не так-то просто от нее отказаться в одночасье. Разговор не клеился, прогулка не задалась. И он, отправляясь по делам в столицу, уже думал, что им еще долго придется преодолевать отчуждение, снова возникшее между ними и которое, по всей видимости, плотно там застряло.

Кто бы мог подумать, что та маленькая безделушка, которую он нашел в своем кабинете и, засунув в ящик стола, благополучно забыл, станет тем, что разрушит это отчуждение между ними. И даже больше, потом изо дня в день будет скрашивать их вечера.

Когда он впервые привел Кристину в свою мастерскую, где часто проводил свободное время, он был поглощен идеей снова заставить работать ту штуковину. Исследовательский интерес и искреннее желание порадовать Кристину захватили его. Как бы не хотелось не признаваться себе в этом, но в тот момент ему так хотелось выглядеть в ее глазах героем, который оживит ее коробочку. И поэтому он был так беспечен и спешил. За что и поплатился, получив разряд молнии, которую он с таким старанием вылавливал по всему округу Улистан. Как же было больно, но опять это, непонятно откуда взявшееся, желание быть в ее глазах героем, заставило его подняться и делать вид, что он в порядке. А потом он и совсем забыл про боль, увидев, как она смеется. Его так поразил вид задорно смеющейся Кристины. Как же в этот момент она была хороша! Естественна в своем поведении и с какой заботой и сочувствием гладила его по волосам. Он застыл, как будто щенок, которого никогда не гладили, и наслаждался ее, такой простой, лаской. И только поняв, что ему слишком это нравится и пора отстраниться, он перехватил ее руку, но так и не смог отпустить ее. Она стояла так близко, что он почувствовал запах ее волос, они пахли цветами тилины. Запах, которым редко пользовались женщины, он был немного резковат, но изумительным образом шел ей. И он тут же подумал, что нужно принести ей букет этих цветов, а еще лучше отвести ее на поля, где цветет этот красивый цветок.