иной форме, кроме веча. Никакая другая форма власти в этот момент во Владимире просто не существовала. Вся администрация Андрея («мечники, детские, посадники») была перебита, их имущество разграблено не только местными жителями (теми же владимирцами), но и крестьянами («и ись сел приходяче грябяху», «и разиидошася и вьлегоша грабить, страшно зрети»),[450] А Новгородская первая летопись прямо сообщает о разгроме княжеской администрации и мятеже: «И велик мятеж бысть в земли той, и велика беда, и много паде голов, яко и числа нету».[451]

Все это позволяет сделать вывод о времени возникновения веча во Владимире. Видимо, оно появилось не позднее 60-х гг. XII в. К 1174 г., к моменту смерти Андрея Боголюбского, оно не только существовало, но и уже имело, судя по той роли, которую играло в последующей междоусобице, определенные традиции управления городом. На это указывает и общность цели, стремлений владимирцев в известии о владыке Феодоре в 1169 г. Возникновение веча падает на период интенсивного роста города, усиления его значения и превращения в столицу Ростовской земли. Как ни парадоксально, переезд князя во Владимир привел к возникновению в городе коммунальных органов власти и к уничтожению института посадничества.

Летописные источники показывают, что вече и городское самоуправление во Владимире существовали многие десятилетия. Наиболее рельефно их роль выступает в период общеземских кризисов — междоусобиц, военных действий, осад города, смены князей. Так, после разгрома Владимиро-Суздальской Руси и гибели Юрия Всеволодовича на Сити на стол сел его брат Ярослав, заключивший в 1238 г. ряд с городом. В Лаврентьевской летописи читаем: «Ярослав сын Всеволода великого седе на столе в Володимери. И бысть радость велика хрестьяном ихже избави Бог рукою своею крепкою от безбожных Татар, и поча ряды рядити, якож пророк глаголет Богове суд твои церкви дажь, и правду твою сынови царстви, судити людем твоим в правду, и нищим твоим в суд, и потом утвердися в своем честнемь княжении».[452] Как видим, порядок, традиция — князь заключает договор с городом, несмотря на страшный разгром, — не были нарушены. Ровно через сто лет после зарождения веча во Владимире, в 1262 г., оно призвало горожан к восстанию против иноземных захватчиков — татаро-монгол.[453]

На северо-востоке Руси, во Владимиро-Суздальской земле, институт веча существовал не только во Владимире. Несмотря на скудость источников (а также их тенденциозность: вторая половина XII — начало XIII в. — почти сплошь владимирские известия), можно с полным правом утверждать, что города Ростовской земли не только знали вече, но и имели давнюю традицию его деятельности, уходившей корнями едва ли не в первую половину XI в.

Прямое указание на существование веча «старых» городов — Ростова и Суздаля находим в знаменитой сентенции владимирского сводчика по поводу вечевых традиций. В концовке этого фрагмента читаем: «город старый Ростов и Суждаль, и вси боляре хотяще свою правду поставити, не хотяху створити правды Божья, но, како нам любо, рекоша, також створим! Володимерь е пригород нашь!“»[454] Как видим, угроза вернуть Владимир в старое правовое состояние, низвести его в положение чуть ли не частновладельческого города исходила помимо бояр, членов «Ростовской тысячи», и от «старых» городов — Ростова и Суздаля. Речь идет о вече этих центров княжества. Что летописец имеет в виду именно этот правовой институт, вполне определенно показывает противопоставление выражения «город старый Ростов и Суждаль» словам «все бояре». Автор сообщения подчеркивает их различие. Город — это не бояре. Абсолютно тождественные формулировки, подтверждающие, что летописец превосходно различает бояр и городское самоуправление — вече Ростова, находим в статье 1177 г., повествующей о попытке бывшего центра княжества получить собственного князя. «В то же лето приведоша Ростовци и боляре Мстислава Ростиславича из Новагорода рекуще: [ему — РА] поиди княже к нам.»[455] Совершенно четко расшифровывает эти понятия сам Всеволод Юрьевич, обращаясь к своему сопернику Мстиславу: «Брате! Оже [аже — РА] тя привели старейшая дружина, а поеди Ростову, а оттоле мир возмеве. Тобе Ростовци привели и боляре, а мене был с братом Бог привел и Володимерци.»[456] Итак, бояре и город Ростов (точнее, ростовские горожане) и его орган управления — не тождественные политические силы.

В междоусобице середины 70-х гг. XII в. чрезвычайно активно, так же как «Ростовская тысяча», действует вече «старых» городов. Оно приглашает на стол Ростиславичей два раза, борется с кандидатурами владимирцев — Михаилом и Всеволодом Юрьевичами. Тем не менее необходимо отметить, что политические концепции горожан не всегда совпадали с целями феодалов. Нужды городов были далеки от требований бояр. Ростовские горожане, например, подобно владимирским, через некоторое время стали недовольны правлением Ростиславичей. Более того, возможно, Ростов и выступил бы против неумной и корыстолюбивой политики этих князей, если бы не собственные феодалы. Летописец указывает, что владимирское вече «послашася к Ростовцем, и к Суждалцем являюще им свою обиду, они же словом суще по них, а делом далече суще, а боляре князю тою держахутся крепко».[457] Иногда мнения и политика ростовского веча не совпадали с мнением суздальского веча. Оно занимало собственную позицию, менее жесткую, чем позиция веча в Ростове. Так, после победы владимирцев и их кандидата на стол Михаила в 1176 г. суздальское вече выступило в роли инициатора переговоров, как бы сыграв роль посредника между Владимиром и Ростовом. «Потом же прислашася к Михалкови князю Суждалци рекуще: „Мы, княже, на полку (т. е. на поле брани. — Ю. Л.) томь со Мстиславом не были, но были с ним боляре, а на нас лиха сердца не держи, но поеди к нам". Михалко же еха в Суждаль [с братом Всеволодом — РА] ии — Суждаля Ростову и створи людем весь наряд, утвердився крестным целованье с ними и честь возма у них, и дары многы у Ростовець.»[458] Из этого отрывка видны основные функции ростовского и суздальского веча, их традиционная роль контрагента при заключении ряда («наряда», как упорно его называет владимирский летописец) между князем и «людьем» города. Вече — равноправный член двустороннего заключения ряда, если вообще не присваивает себе роль главного арбитра в отношении князя (как это было в тот момент с тем же Михаилом Юрьевичем во Владимире).

Суздальское и ростовское вече играло определенную роль в выборе князя на ростовский стол до середины XII в. Приглашение самого Андрея Боголюбского зафиксировано владимирским летописцем таким образом, что можно предположить вполне равноправную роль веча городов Ростова и Суздаля наряду с «Ростовской тысячью», т. е. местными боярами, в выборе и утверждении кандидатуры на княжеский стол. «Того же лета Ростовци и Суждалци