Он попытался снова:

— Лучше вспомни, что я тебе сказал, когда мы закончили торговаться: да, на этот раз я улестил Аристагора, но ведь именно ты заставил Ксенофана сбавить цену, когда он начал упрямиться. Иногда срабатывают мои методы, иногда — твои. Это нормально.

Это было уже лучше. Менедем сразу увидел, что его тактика дала плоды. Соклей уже больше не стоял как статуя, а принял более человеческую позу. И даже оглянулся на Менедема, проговорив:

— Полагаю, ты прав.

— Конечно, прав! — горячо воскликнул Менедем — но не слишком горячо, чтобы Соклей не увидел, что он задабривает его, и не рассердился бы снова.

Человеком вроде Аристагора манипулировать легко, потому что он принимает лесть как должное. Но вот Соклей был другим. Он исследовал все, что видел, чтобы проверить, как это устроено, и разузнать, где сокрыта правда. Поэтому, все еще тщательно подбирая слова, Менедем продолжал:

— Ну а раз я прав, лучше тебе успокоиться и выбраться из своей раковины… Потому что ты понадобишься мне на каждой стоянке, которую мы сделаем на пути отсюда и до Италии.

— Выбраться из раковины, вот как? — Соклей ссутулился и плотно сжал губы, так что его рот стал в точности похож на рот пресноводной черепахи.

При виде этого Менедем рассмеялся — уже от души, а не вымученным смехом.

— А теперь твоя очередь выполнить свою часть сделки! — сказал Соклей.

— О чем это ты? — изумился Менедем. — Какой сделки?

И тут же понял, что переиграл: вид у его двоюродного брата был такой, будто Соклей собирался вот-вот броситься на него, перепрыгнув через перила юта.

— Хорошо, я отвечу. Но прежде скажи, что сделал бы ты, — Менедем ткнул пальцем в Соклея, — если бы был на моем месте.

— Будь я капитаном «Афродиты», мы бы двинулись волоком через Коринфский Истм, — медленно проговорил Соклей. Он почесал подбородок. — Но ты ведь не об этом спрашивал, верно? Если бы я был тобой, то двинулся бы в обход мыса Тенар.

Всеми силами стараясь не показать, угадал Соклей или нет, Менедем спросил:

— Это почему же?

— Ты думаешь, что там мы подберем наемников, чтобы доставить их в Италию: или в Сиракузы, чтобы драться против Карфагена, или в города на материке, чтобы сдерживать тамошних варваров, — ответил Соклей. — В конце концов, пассажиры — чистая прибыль.

— Ты прав. — Менедем кивнул в знак согласия. — Как раз так я и собираюсь поступить. И именно по таким причинам. Заметь — ты вовсе не бесполезен. Кто бы что ни говорил.

— Тебе необязательно заявлять это таким разочарованным тоном, — ответил Соклей.

Но он уже не говорил так мрачно. Если на то пошло, теперь он был куда больше похож на себя самого. И поскольку его двоюродный брат вновь стал прежним Соклеем, Менедем мог забыть о нем на некоторое время, как забыл о запасном лине, починив его. Он не любил зря забивать себе голову проблемами.

* * *

Когда они миновали южную оконечность Хиоса, Менедем развернул «Афродиту» на запад, чтобы совершить рейд через Эгейское море. Акатос достаточно хорошо умел идти курсом бакштаг; повинуясь приказу Менедема, моряки повернули рей, чтобы как можно лучше этим воспользоваться, а также взяли на гитовы немного парусины с подветренного борта.

— Еще немного! — крикнул Менедем, и они снова потянули за канаты, постепенно поднимая ткань.

Менедем помахал рукой, чтобы показать, что теперь доволен.

Сперва азиатский материк, а потом и сам Хиос скользнули за линию горизонта и скрылись из виду за кормой. Ничего нового впереди не показалось и не покажется до следующего дня. Впервые за время путешествия «Афродита» плыла там, где не видно было земли.

Менедем видел вокруг лишь пару рыбацких лодок, играющего дельфина и нескольких птиц. И кроме этого, ничего, только солнце, небо и море.

— Всегда кажется немного странным оказаться в море в полном одиночестве, верно, шкипер? — спросил Диоклей.

— Верно. И поэтому хорошо бы наконец изобрести лучший способ вести судно через открытое море, кроме как направляя его по солнцу и наугад, — ответил Менедем.

— Я плавал с некоторыми шкиперами, которые предпочитали пересекать открытое море ночью. Они говорили, что лучше ориентируются по звездам, чем по солнцу, — сказал Диоклей.

— Я тоже такое слышал. Когда-нибудь я, возможно, попытаюсь проделать подобное сам. Но не сегодня. Спустя некоторое время я хочу поднять парус, посадить всех на весла и снова попрактиковаться в морском бою.

Келевст одобрительно проворчал:

— Хорошее намерение, капитан, спору нет. Тут как и в большинстве других дел: чем больше сейчас поработаем, тем легче нам будет потом.

— Солнечным днем мы можем сколько угодно отрабатывать кружение и повороты, а после без труда взять прежний курс, — добавил Менедем. — Когда же кругом туман и пасмурно, потратишь много времени, прежде чем поймешь, куда теперь плыть… Приходится ориентироваться по ветру и волнам, а ветер и волны могут изменить направление, да так, что ты и не заметишь.

— Все верно, клянусь богами. А уж в шторм… — Диоклей потер свое кольцо, как бы говоря, что в шторм и вовсе невозможно взять правильный курс.

— В шторм ты прежде всего беспокоишься о том, чтобы не потонуть, а уж потом — обо всем прочем! — Впервые за порядочное время вспомнив о двоюродном брате, Менедем продолжал погромче: — В шторм мы вышвырнем павлинов за борт, чтобы облегчить осадку судна!

— С моей стороны возражений не последует, — отозвался Соклей, — но только чур потом ты сам будешь объяснять нашим отцам, почему мы так поступили.

Менедем сплюнул в подол туники и сам удивился: неужели перспектива объяснения с родичами пугала его больше, чем шторм? После недолгих раздумий он решил, что так оно и есть. Шторм или промчится мимо, или потопит их, тогда как отец Соклея, а уж тем более его собственный будут еще много лет отравлять ему жизнь.

* * *

— Земля! — крикнул Аристид с бака. Указав рукой, он добавил: — Земля слева по курсу!

Соклей в это время тоже был на носу, где, стоя на четвереньках, пытался запихать паву обратно в клетку. Он закрыл за вопящей птицей дверцу, накинул бронзовые крючки на петли и встал. Заслонив ладонью глаза от солнца, он вгляделся туда, куда показывал палец впередсмотрящего.

— У тебя глаза зорче, чем у меня, — сказал он Аристиду.

Но прошло немного времени, и он тоже вытянул руку:

— Хотя постой, теперь я тоже вижу!

Повернувшись, он крикнул тем, кто был на корме:

— Что там за остров?

Менедем, стоявший на рулевых веслах, только пожал плечами.

— Узнаем, когда подойдем поближе. В любом случае он принадлежит к архипелагу Киклады. Я правил к Миконосу, но не всегда точно выходишь туда, куда направляешься, если не видишь земли.