грызунов по веткам, называют моего первого противника жестоким? М-да. А кому сейчас легко? Даже хорошо, если меня выпустят сразу. Так только накручу себя перед боем.

Правильно писал Чехов: «Ожидание выпивки самое тяжелое из ожиданий. Лучше пять часов прождать на морозе поезд, чем пять минут ожидать выпивки…». С тяжелым боем все тоже самое".

— Ты идешь? Мой! — Палец вверх, — Советует тебе отказаться и попытать счастья в другой раз. Гунцзы… Может понять. Решать тебе, кобылье семя. Я тоже не хочу слушать твои вопли и смешки жалких безбожников из других отрядов. Как будто…

— Этот страж Облачного Форта принимает бой, — Саргон сжал в руках посох. Идти не хотелось, нога от переживаний разболелась еще сильнее, а напряжение и нервная дрожь набирали обороты. Вот только шансов пережить неудовольствие куратора у него еще меньше, чем неизвестного садиста одного с ним уровня культивации.

«Если я взял на себя право судить и распоряжаться чужими жизнями, то должен таким же образом принимать решения на счет собственной. Кто взял в руки оружие должен смириться со своей смертью от него. Жаль, не успел потренироваться с техниками чуть подольше. Может стоит усложнить последнюю форму…?»

Так ничего и не придумав, попаданец шагнул вперед вслед за своим провожатым.

Глава 14

Саргону никогда не нравились собаки. Особенно дворовое шакальё, полная противоположность милых домашних животных. Они кружили вокруг одиноких прохожих, выцеливали женщин и детей, ждали момента для удара, могли напасть без причины и отгонялись только палкой или кирпичом. И то без гарантий успеха.

Примерно тоже самое впечатление произвел на него первый противник.

Он вообще не выглядел человеком. Скорее — человекоподобным монстром, или очередным голодным духом в теле мертвого защитника Форта, как в прошлую волну.

Сгорбленная, отвратительная фигура с длинными, как у гориллы руками, грязной тряпкой вместо нормального халата, а также изуродованным лицом. Рот открывался до ушей, показывал гнилые пеньки боковых зубов и гипертрофированные желтые резцы. Уши загибались до самых глаз, глаза морщинами превращались в узкие щелки, бесформенный нос напоминал бульдожий, зиял широкими, словно бы вырванными ноздрями.

В общем, противник щеголял лицом, на которое нельзя было взглянуть без смеха или отвращения. Настоящий демон. Даром, что с небрежно намалеванным изображением какой-то птицы на грязной, рваной ткани халата. Маленькая деталь не столько равняла его с людьми, сколько добавляла контраста. Настоящий эффект зловещей долины.

«Гуинплен да и только. Правда, вряд ли он настолько же благороден, как герой одного бульварного романа. Думаю, здесь внутреннее содержание полностью соответствует внешнему. Калокагатия в (не)чистом виде».

Несмотря на облик, существо… человек перед ним без всяких сомнений умел пользоваться Ци. Саргон смог легко ощутить, как концентрируется пускай слабая и блеклая, но вполне оформленная энергия на его длинных, обломанных ногтях и пальцах, зубах и челюсти, стопах и сухожилиях.

Определенно новый опыт. Все виденные им ранее пользователи Ци, включая Ксина, И Шенга, а также Ба Мяо использовали энергию на внешние объекты: меч, скальпель, одежду или выводили Ци наружу.

— Р-Р-Р-А-А!

Враг бросил тело вперед сразу после появления на арене. Никакой формальной команды начинать, никакой накачки перед боем, слов, показного пренебрежения. Голый функционал со стороны бойца Старого Города. На краю сознания остались только крики сдержанного азарта зрителей, свист, выброшенный в кровь кортизол, мимолетный ступор от внезапности перехода ожидания к действию.

Саргон не стал пытаться метать хитровывернутые конструкты в прямом бою. Рывок в сторону, после чего на конце посоха с трудом и скрипом, но начинает закручиваться гидродинамическая петля. Обломанные ногти с острыми, опасными из-за грязи сколами проносятся мимо лица попаданца.

Он ударил по простому, как палкой или бейсбольной битой. Посох хорошо лежал в руке, но в качестве оружия подходил плохо. Исполнение атаки подкачало: удалось задеть лишь предплечье врага. Петля и вовсе рассеялась от столкновения с грязной, давно не мытой кожей оппонента. Получился синяк, не более.

Никакой пленки Ци или другой защиты на теле неизвестного практика. Лишь неподходящий инструмент для использования самой способности.

От повторного удара противник ушел перекатом, затем мотнул косматой головой, снова наклонил корпус параллельно земле. Словно спринтер перед забегом, только без касания пола арены рукой.

В этот раз уже на запястье попаданца расцвела длинная воспаленная царапина. Неприятно. Однако еще более неприятным стало то, что ранка моментально начала гноиться. Сукровица потекла по предплечью, закапала вниз, вместе с бодрой струей крови. По краям царапины моментально начали появляться какие-то зеленые выделения.

Саргон, от греха подальше, напитал пострадавшее место Ци Богини Чанъэ. Воспаление нехотя отступило, кровотечение замедлилось, а сам юный практик мягко отклонился в сторону от косматой туши, чтобы поставить очередной синяк «дикарю», теперь уже на стопе.

"Дерьмо! Если бы я только мог воспользоваться стилем Богомола. Поймал бы засранца на более длинном замахе, а потом дал палкой по хребтине. Вот только слишком уж здесь много профессиональных глаз, которые потом легко узнают странные, чуждые местной школе движения.

Здесь так не сражаются. К сожалению. Поэтому раскрывать козыри на радость будущим дознавателям совершенно точно не стоит. За нахождение новобранца в Старом Городе предусмотрено более суровое наказание, чем за отлучения из Облачного Форта в принципе!

Интересно, почему? В любом случае, жизнь мне подобные правила точно не облегчили. Так вот зачем Ксин забрал у меня кнут! Чтобы я не спалился. Скорее всего, заинтересованные лица уже знают про интерес нелюдимого Гвардейца к какому-то там смерду. Либо просто могли узнать цацку. Он же говорил — оружие из личной коллекции…"

От третьего прыжка Саргон сумел уйти чисто, без новых травм или сомнительной акробатики. Он уже начал приноравливаться к странному противнику, видеть схему в непредсказуемых на первый взгляд рывках. Тот предпочитал резкие атаки в стиле «все или ничего», прыгал по небольшой параболе, рассчитывал на касание, а не на один-единственный удар. Но при этом все равно здорово рисковал.

Высокий риск — высокая награда. Ноги пружинят, в них подается энергия. Одновременно с этим широко распахивается пасть, а руки разводятся в стороны движением: «иди обниму». При этом Ци есть и на зубах, и на ногтях. Сила удара жертвуется в угоду большей вероятности попадания. Несколько царапин с этим странным воспалением куда опаснее одной, пусть и более серьезной раны.

Выглядело зрелище атаки просто отвратительно. Зато — весьма действенно, это Саргон признал без лишней гордыни. Успел убедиться на примере полученной ранки. Несмотря на очищение Ци Лунной Богини, та не хотела закрываться. Вернее, кровь тупо продолжала течь, банально не свертывалась.

Нет, очищение сработало штатно, грязь и чужую энергию давно вымыло. Вот только ранка все еще кровоточила сильнее простой царапины, а боль от движения и вовсе чувствовалась удивительно остро. Либо сам юный практик подал Ци слишком поздно, либо это не чужая Ци, и не яд в привычном понимании.

Новый рывок ознаменовал собой смену тактики. Больше никаких наскоков: теперь неизвестный практик не взмывал вверх, а скользил параллельно земле. Подобные движения требовали куда больше контроля и над мышцами, и над энергией, и над телом в общем. Саргон едва не купился, успел отскочить в последний момент, причем элементом из стиля Богомола.

«Сто космических кораблей между моих точек Лагранжа, хватит этой научной хренотени! Гидро-тьфу-динамическая, мать ее, левитация. Не получается — ну и Ксин с ней. Попробую что-нибудь другое. А то этот грязный хмырь своими обкусанными ногтями вынудит меня использовать привычный стиль. Один раз ладно, но еще пара движений и зрители явно увидят систему. Чужую, демонстративно чуждую систему».

Саргон использовал элемент «пули» с сердечником: овал нейтральной Ци с более твердой сердцевиной. Слишком медленно летит. Враг легко уклонился в воздухе и почти задел самого попаданца.

Ему пришлось ловко, но излишне суетливо уходить перекатом от нескольких пробных замахов противника. «Дикарь» не стал повторять прыжок, когда не сумел сходу задеть своего оппонента: вместо этого практик насел на Саргона в ближнем бою, принялся махать руками, но пока лишь