ничего не слышал о суперраспознавателях и думает, что обманул нас…

– Так значит, тебе достаточно этих изображений? – спросила Карина. – Ты его идентифицируешь, если он где-нибудь всплывет?

Ребекка пощелкала мышкой и увеличила лицо мужчины с голубой сумкой.

– Мне кажется, на нем парик, – сказала она. – Прическа… О'кей, допустим, ему плевать, что сейчас немодно так стричься. С другой стороны, как бы ты поступила, если б не хотела светиться, но не могла совсем не попадать в объективы камер?

– Загримировалась бы.

– Вот именно. Парик и усы – простейший способ изменить внешность. Да еще и странная сумка, отвлекающая внимание от лица… Этот тип соображает, что делает.

– И тем не менее ты его узнаешь?

– Думаю, да. В его чертах нет ничего резкого, черты лица мягкие, нос прямой, аккуратный. Губы, глаза – все пропорционально. Таких лиц множество. Люди видят их и чаще всего тут же забывают.

– Но не ты.

– Нет, не я.

Коллеги посмотрели друг на друга. Из-за долгого сидения перед светящимся монитором Карина выглядела усталой. Ребекка тоже была утомлена, и это усугубляло ее пессимизм.

– Только что толку, – произнесла она с отчаянием в голосе, – если мы не знаем, где его искать? Чем я помогу Виоле Май, которую он, скорее всего, держит у себя?

– Мы до него доберемся, – твердо сказала Карина. – Не допустим, чтобы Виола повторила судьбу Ким Ландау.

– Кстати, – продолжила Ребекка. – Эта слишком очевидная связь между двумя преступлениями тоже беспокоит меня. Мы бы ее никогда не обнаружили, если б не звонок с телефона бледной женщины.

– И почему ты сама не стала комиссаром? – спросила Карина, улыбнувшись.

Ребекка пожала плечами.

– В то время, когда я могла бы поставить перед собой такую цель, моя голова была занята совершенно другим.

– И чем же?

– Я метила в чемпионы мира по гребному слалому.

– Серьезно? А что это такое?

– Если в двух словах, то нужно как можно быстрее проплыть на байдарке по водной трассе минимум третьей категории сложности.

– С ума сойти!

– Не без этого. Но мне нравилось.

– Значит… ты оказалась в кресле из-за травмы?

Ребекка кивнула. До сих пор они с Кариной общались от случая к случаю и поверхностно, поэтому толком не знали друг друга. Но молодая коллега определенно нравилась Ребекке. С такими людьми нетрудно говорить о своих проблемах.

– Я налетела на пороги, когда сплавлялась по реке Лойзах в районе Гармиша.

– Ой, – тихо сказала Карина.

– Н-да… Зато теперь могу подолгу сидеть перед монитором и разглядывать фотографии всяких психов. Тоже неплохо. Если б не тот случай, я бы даже не узнала, что я суперраспознаватель.

– И мы сейчас не сидели бы тут, как две комиссарши, и не ломали бы голову над тем, почему преступник звонил Виоле с номера Ким Ландау.

– Это точно, – Ребекка улыбнулась. – Ну а как ты считаешь? Почему?

– Или он глупее, чем мы о нем думаем, или специально навел нас на этот след.

– А зачем?

– Полагаю, тут возможны два объяснения. Первое. – Карина подняла указательный палец левой руки. – Он направляет нас по пути, который ведет в никуда. И второе. – Она отогнула средний палец. – Ему хочется славы. Мы должны увидеть его, так сказать, достижения. Кто знает, может, Ким Ландау не первая его жертва… Может, он одновременно держит в своем подвале сразу нескольких женщин, и никто ничего не знает об этом. Ему обидно. Надо поискать в федеральных базах данных аналогичные незакрытые дела об исчезновении людей.

Ребекка почувствовала, как кровь прилила к голове.

Аналогичные дела!

Как она могла забыть?!

15

Йенс позвонил Герлинде Ландау и условился с ней о встрече. Она говорила очень сдержанно, без всякого выражения – вероятно, крепилась, чтобы не заплакать. Или приняла какие-то таблетки.

Конный двор Ландау находился за лесом. С деревней его соединяла узкая асфальтированная дорога – не прямая, а с двумя мягкими изгибами, благодаря которым он до последнего не показывался из-за деревьев. Только заметив дорогие фонари на основаниях из натурального камня, Йенс понял, что почти приехал. U-образный комплекс фахверковых построек был окружен дубово-буковой рощей. Конюшни, примыкающие справа и слева к традиционному нижнесаксонскому дому, были, видимо, построены недавно. Лошади, выглядывая из своих стойл, наблюдали прибытие Йенса. Он поставил свою Красную Леди на засыпанную щебнем площадку рядом с другими припаркованными машинами, вышел и направился к зданию, где жили хозяева. Обернувшись, отметил, что его ярко-красный пикап смотрится здесь гораздо органичней, чем в городе.

Через открытые двери конюшен Йенс видел, как молоденькие девушки убирают навоз. С другой стороны, за стойлами, разъезжал современный трактор, выгружая из прицепа квадратные тюки сена. По периметру круглого песчаного манежа бегал конь, а женщина в одежде для верховой езды стояла в центре и подгоняла его. Йенс вообще-то не разбирался в лошадях, но здешние выглядели впечатляюще. Такие крупные, мускулистые, грациозные животные наверняка стоили бешеных денег.

Прежде чем Йенс успел подойти к центральному зданию, расписная деревянная дверь открылась и хозяйка вышла ему навстречу. Ростом она была примерно метр восемьдесят, худая как палка, с длинными светлыми волосами, в узких джинсах, кожаных сапогах и клетчатой блузке. Они встретились на полпути и поздоровались. Вблизи Йенс рассмотрел веснушки на ее носу и щеках. Глаза были покрасневшие, взгляд отрешенный.

– Я всего этого не понимаю… – сказала Герлинда Ландау и посмотрела на Йенса так, будто ждала от него каких-то объяснений.

– Мне жаль, что приходится вас беспокоить, – уклончиво начал он.

– Нет-нет, это ничего. Ведь дело касается моей Ким…

Хозяйка пригласила его в дом. Они вошли в просторную гостиную с большим камином из природного камня и стенами, расчерченными массивными балками фахверка. Герлинда Ландау предложила посетителю табурет у лакированной барной стойки орехового дерева, а сама осталась стоять.

– Я ни секунды не могу сидеть на месте, – пояснила она, ломая руки.

– Мне очень жаль, что вам и вашей дочери пришлось испытать такое, фрау Ландау, – произнес Йенс, понимая, как формально это звучит. Уже во второй раз за несколько дней ему приходилось быть кем-то вроде вестника смерти, и он ненавидел того, кто навязал ему эту роль.

Герлинда Ландау моргнула и посмотрела на Йенса так, будто видела его в первый раз.

– Откуда вы приехали? – спросила она.

– Из Гамбурга.

– Из Гамбурга?

– Я сейчас расследую дело, в котором обнаружились параллели с исчезновением Ким, – пояснил Йенс осторожно, чтобы не сказать ничего лишнего.

– Параллели? То есть… вы имеете в виду, что тот, кто сделал с ней все это…

– Мы пока не уверены на сто процентов, но да, вероятно, преступник не остановился.

Герлинда Ландау всплеснула руками.

– О