– Я делаю все, что в моих силах. Поэтому и приехал к вам.

– Но чем я могу помочь?

– Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов.

– Да-да, конечно… Ах, простите, это так невежливо с моей стороны! Я же вам ничего не предложила… Выпьете что-нибудь?

Герлинда Ландау действительно ни секунды не находилась в состоянии покоя. Ее руки и ноги постоянно двигались, глаза нервно моргали. Всем своим телом она выражала нетерпеливое желание куда-то вырваться. Может, забыла принять успокоительное?

– Кофе, если можно, – попросил Йенс, которому действительно не мешало немного подкрепить силы. – Черный.

– Конечно, идемте.

Он пошел за хозяйкой. Огромная роскошно оборудованная кухня примыкала к гостиной. Герлинда Ландау включила блестящую автоматическую кофемашину. Когда аппарат вдруг зашипел и выпустил пар, женщина, вскрикнув, отскочила.

– Ах, ну что же это такое! – выдохнула она.

Бросив взгляд на ее узкую спину, Йенс понял, что сейчас будет. И действительно, сначала у фрау Ландау задрожали плечи, потом она вся как бы обмякла и наконец залилась слезами. Комиссар подошел и положил руку ей на плечо.

– Давайте присядем, кофе подождет.

Он подвел ее, беспомощную и безвольную, к столу, выдвинул ей стул и помог сесть. Подошел к мойке, взял с открытой полки стакан, налил воды из крана.

– Вот, попейте. Особой пользы, наверное, не будет, но и вреда тоже.

Герлинда Ландау подняла лицо, по которому струились слезы. Йенс оглядел кухню, нашел на стене держатель с бумажными полотенцами, оторвал одно и принес ей.

– Спасибо…

Прежде чем мать Ким настолько совладала с собой, чтобы продолжить разговор, прошло некоторое время. Не очень-то верилось, что жизнь этой семьи когда-нибудь вернется в нормальное русло. Сидя в тишине, Йенс дал себе клятву поймать психопата. Убить человека – одно дело, но годами мучить его, чтобы постепенно свести с ума, а потом вернуть родным… Чего этот урод добивался? Зачем сделал такое?

Как будто прочитав мысли Йенса, Герлинда Ландау вслух произнесла:

– Почему он так поступил с моей дочерью?

– Узнаем, когда поймаем его.

– Я все готова сделать, чтобы помочь вам!

– Спасибо, я это очень ценю. Только можно я сначала приготовлю нам кофе?

Он улыбнулся и получил подобие улыбки в ответ. На то, чтобы поладить с мудреной машиной, у него ушло несколько минут. За это время Герлинда Ландау хотя бы немного успокоилась. Она продолжала комкать в руке мокрое бумажное полотенце, но уже не плакала.

Наконец Йенс подал ей чашку, она поблагодарила, и они оба сделали по глотку. «А кофе-то чертовски хорош», – подумал он и бросил завистливый взгляд на аппарат, стоивший, наверное, немногим меньше его машины.

– Такие похищения не совершаются просто так. Когда мы находим причину, это помогает нам найти и преступника. Поэтому нужно выяснить, почему он выбрал именно Ким. Наверняка он откуда-то знал ее.

– Комиссар из Бремена тоже так говорил. Но ни мне, ни моему мужу не удалось вспомнить никого, кто мог бы ненавидеть нашу дочь.

– Может, все это имеет какое-то отношение к школе, где Ким училась? – Йенсу не давал покоя детский ранец, который, скорее всего, взялся неспроста.

Герлинда Ландау нахмурилась:

– Что вы имеете в виду?

– В деле, которое я сейчас расследую, фигурирует старый школьный портфель голубого цвета с надписью «Скаут». У Ким не было такой сумки?

– Голубого цвета… – Герлинда Ландау покачала головой. – Насколько я помню, нет.

– Хорошо. Я просто предположил, – сказал Йенс и, мысленно поставив галочку напротив этого пункта, перешел к следующему – несколько щекотливому, но важному. Обойти его он не мог. – Ваша дочь была красивой девушкой и наверняка нравилась мужчинам. Не мог ли кто-нибудь, кого она отвергла, затаить на нее обиду?

– У Ким был парень, с которым она переехала в Бремен…

– Я знаю. Но это, строго говоря, не значило, что другие мужчины перестали интересоваться ею.

– Конечно. Да, наверняка были какие-нибудь… Но мне об этом ничего не известно, мы никогда не говорили о таких вещах. А с Беньямином они начали встречаться еще в школе.

– Беньямин – это мальчик, который погиб в ДТП?

– Да, первая любовь Ким. Она так переживала! Да и все мы. Беньямин нравился нам.

– А он местный? Я бы и с его родителями хотел поговорить.

Герлинда Ландау покачала головой.

– Нет. Ким тоже выросла не здесь. До того как я разошлась с мужем, мы жили все вместе на другом конном дворе, недалеко от Зиверзена. Беньямин Шнайдер родом из тех мест.

Йенс, кивнув, полез за записной книжкой, собираясь спросить адрес, и вдруг его бросило одновременно в жар и в холод.

– Вы сказали, Зиверзен? – переспросил он. – Под Гамбургом?

Фрау Ландау кивнула.

– Да, но формально это Нижняя Саксония.

– Рядом Черные горы? – уточнил Йенс.

– Ну да. Я тогда всем говорила, что мы живем в Розенгартене, поскольку это ближайший населенный пункт. Но Черные горы тоже совсем недалеко.

Ким Ландау пропала в Бремене вскоре после того, как ее первый и, получается, единственный возлюбленный погиб. Через четыре года она всплывает именно там, где прошло ее детство, и именно в те дни, когда исчезает Виола Май – девушка, чью заботливую подругу только что убили. Саму Виолу преследовали, причем сталкер звонил ей с номера, зарегистрированного на Ким Ландау…

«Черт! – подумал Йенс. – Этот тип больной на всю голову, но действует со знанием дела. Понимает он, в частности, и то, что полиция будет идти по его следам».

16

Детство

Заходящее солнце уже опустилось за деревья, оставив конный двор в густом полумраке. Мальчик чувствовал, что это закрытый мир, к которому он не принадлежит. Более того, он даже не сможет попасть туда нормальным способом. А вот тень – его стихия. Он знает, как она движется и где с ее помощью можно надежно спрятаться. Конюшни огорожены, но кто станет регулярно обходить по периметру такую большую территорию? Поэтому в заборе есть бреши.

Звериная тропа, тянущаяся через сухой сосновый лес, вела прямо к ограде – к той ее части, которая была наиболее удалена от хозяйского дома, конюшен и других построек. Там под забором имелась ямка, вырытая, судя по всему, дикими животными. На нижних зубцах проволочной сетки над хорошо утрамбованным углублением коричневела чья-то шерсть – похоже, косули.

Худой узкоплечий подросток без труда проник на территорию через этот лаз. Поднявшись с земли, отряхнул свою старую застиранную одежонку, которой он стыдился и которая была одной из причин его нежелания ходить в школу. Над ним смеялись, на него показывали пальцем. А ему нечего было противопоставить этим обидам. Разве что мечты о