Роберт протиснулся мимо хихикающих молодых японок. Они держали в руках английские книжки и делали вид, что читают, в то время как пожилой японец в толстых роговых очках их фотографировал, невзирая на табличку, что фотографировать запрещается. Однако никто не отслеживал нарушителей, и даже веселый, немного заспанный студент за кассой, разговаривавший с характерным английским акцентом (очевидно, один из добровольных помощников, который получал здесь ночлег), оставлял без внимания такое неправильное поведение.

Роберт пробрался в дальний конец лавки и обнаружил там ведущую на верхний этаж деревянную лестницу. Сверху доносились звуки музыки, в одной из комнат наверху кто-то играл на рояле, Роберт узнал Дебюсси — «Послеполуденный отдых фавна». Роберт пропустил спускавшихся людей. Затем из любопытства сам поднялся наверх и повернул направо, откуда звучал немного расстроенный рояль. Пожилая субтильная женщина с белокурыми волосами до плеч сидела спиной к двери за старым фортепиано и играла, не обращая внимания на оглядывающихся в комнате людей, которые, походив туда-сюда, снова удалялись. Вызывающим безразличием ко всему, что ее окружало, она напоминала Джуну Барнс, подумал Роберт, покидая комнату, где играла пианистка.

Напротив лестницы находились еще две комнаты, где были выставлены антикварные книги. Там стояли старые столы со старинными пишущими машинками, рядом потертые диваны. На стенах висели выцветшие фотографии бывшего владельца с его дочкой, белокурой девочкой. В нишах лежали матрасы с накинутыми на них выцветшими покрывалами, когда-то, по-видимому, красными.

Здесь никто не выказывал честолюбивого желания идти в ногу со временем. Приятная безмятежность, царившая в помещениях магазина, казалось, передавалась и людям, которые, протискиваясь в тесноте, вели себя несколько вежливее, чем это обычно бывает, и были осторожней в движениях.

Лишь вернувшись к лестнице и оглядевшись повнимательнее, Роберт заметил плакат с черной надписью по-английски:

И Роберт вдруг ощутил, что он здесь желанный гость. В книжном магазине. И в Париже.

Задумавшись, он спустился по лестнице и подошел к полке в дальнем конце магазина, где стояли драматические произведения. И вот, когда он занялся поисками «Укрощения строптивой», зазвонил его мобильный телефон.

Это была Розали Лоран. Голос у нее был очень взволнованный. У нее появились потрясающие новости.

За окном проносился Париж. После бесконечного темного тоннеля в Нантере открылся вид на уродливые высотки, между ними тянулись серые бетонные заборы, разрисованные граффити в трогательной попытке противопоставить что-то унылости парижских предместий. Только на последнем отрезке пути стали появляться островки зелени, пошли зачарованные садики со старыми домами, лепившиеся к железнодорожной линии, ведущей в Сен-Жермен-ан-Ле.

Роберт Шерман, глядя в окно, ехал в вагоне скоростного поезда местного сообщения, направляясь в Ле-Везине. На коленях он держал кожаную сумку с рукописью и под влиянием неудержимого импульса то и дело проверял, на месте ли большой конверт, в котором она лежит. Не приведи бог, если она сейчас потеряется — теперь, когда Розали нашла копию! Вернее говоря, второй экземпляр той же закладки.

— Ничего не понимаю! — повторяла она без конца, взволнованно и бессвязно рассказывая ему о своей находке. — Но оказывается, Макс мне действительно врал. Однако, прежде чем говорить с ним об этом, я хочу, чтобы сначала мы вместе сличили оба экземпляра. На случай, если тут все-таки есть какая-то другая подоплека.

Было просто трогательно, как она все еще защищает этого старого мошенника. Подумав, они решили, что самое лучшее будет, если Роберт приедет на поезде в Ле-Везине — ехать было всего тридцать минут, — а Розали в это время съездит в больницу, отвезет Максу Марше его вещи, затем снова вернется в Ле-Везине. А привлечь старика к ответу прямо сейчас она отказывалась наотрез.

Возникала проблема с ключом от дома. Она же не могла взять его себе просто так, без всякой причины!

— А знаете что? Я просто оставлю дверь на террасу приоткрытой, — решила она наконец. — Можно чуть-чуть отодвинуть створку, и тогда мы незаметно войдем в дом из сада.

Хотя Роберт совершенно не сомневался в своей правоте, но, выйдя в Ле-Везине и увидев на перроне Розали Лоран в светлом платье, он почувствовал, как из темных глубин в нем поднимается волнение, комом вставая в горле.

Розали была бледнее обычного, и в ее иссиня-черных глазах он увидел какое-то непривычное выражение. Она нерешительно протянула ему руку.

— Моя машина стоит на той стороне, — сказала она.

Они молча ехали по тихим улицам городка. После взволнованного телефонного разговора сейчас их охватило какое-то странное смущение. Розали упорно смотрела только на дорогу впереди и кусала губы.

В тесной машине долговязому мужчине с длинными ногами нелегко было поместиться, и нервное настроение молчаливой водительницы отзывалось в Роберте немым укором. Переключая скорости, Розали нечаянно коснулась рукой его колена и торопливо стала извиняться. Он помотал головой.

— Ничего, не имеет значения, — сказал он и улыбнулся, чтобы разрядить обстановку.

Солнце уже низко опустилось на небосклоне, когда они мимо разросшихся кустов крадучись пробирались по дорожкам сада, обходя старый дом под красной черепицей, чтобы выйти сзади на террасу. Розали оглянулась, проверяя, не видел ли их какой-нибудь непрошеный наблюдатель, затем изо всех сил уперлась в раму выдвижной двери, и стеклянная дверь бесшумно скользнула вбок.

— Надо не поднимать шума, — напомнила она, хотя в этом и не было нужды.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь устраивать соло на трубе, — приглушенным голосом ответил Роберт.

Оба вздрогнули, когда вечернюю тишину вдруг прорезала мелодия «Fly Me to the Moon»[45].

Розали резко обернулась.

— Это еще что? — произнесла она громким шепотом.

— «Fly Me to the Moon», — автоматически ответил Роберт.

— Comment?[46] — Она посмотрела на него как на дурачка, у которого не все дома, мелодия тем временем продолжала звучать. — Да выключите же вы наконец свой мобильник! Вы же всех соседей всполошите.

— Да, конечно. Сейчас.

Он полез в карман и впопыхах нажал на кнопку «ответить».

— Роберт! — Из трубки, застывшей на уровне брючного кармана, звонко вырвался высокий голос Рейчел. — Алло, Роберт! Ты меня слышишь?

Он поднял руку и поднес трубку к губам.