— Я сейчас не могу говорить, сейчас неудачный момент, — ответил он приглушенно. — Попозже я перезвоню.

— Что с тобой, Роберт! Ты бормочешь, как на исповеди у священника. Почему ты шепчешь?

Чувствуя на себе сердитый взгляд Розали, он помахал рукой.

— Мы тут как раз собираемся залезть в дом, как воры, — сообщил он в трубку громким шепотом. — Это касается рукописи. Извини, Рейчел, я должен закончить.

— Что?! — Рейчел начала выходить из себя. — Вы лезете в чужой дом, как воры? Ты что же, совсем там рехнулся? И кто это «мы»? Роберт? Роберт?!

Несмотря на громкий протест с другой стороны Атлантического океана, Роберт нажал на «отбой». Розали уже вошла в библиотеку и тянула его за собой.

— Готово! — сказала она с облегчением и быстро задвинула дверь. — Бог мой! Кто была эта истеричная особа?

— Да ну! Это так… Просто одна знакомая. Рейчел, — ответил он торопливо и тут же виновато подумал, отчего это он вдруг не признался, что это была его девушка.

С другой стороны, разве Рейчел не грозилась сама, что бросит его, если он примет приглашение поработать в Париже? Таким образом, их отношения оказались, если угодно, под вопросом, а невесту, которая скоро может стать бывшей невестой, можно с таким же успехом назвать просто знакомой, успокоил он себя довольно-таки лукавым доводом.

— Роберт?

Кажется, Розали о чем-то его спросила.

— Простите! Что?

— Рукопись.

Он торопливо расстегнул сумку и вытащил из нее коричневый конверт.

— Вот. — Он протянул ей листы. — Рейчел… Та женщина, которая только что звонила, прислала мне ее.

Розали взглянула, полистала страницы и покачала головой:

— Просто невероятно! Подождите меня тут внизу, я сейчас же вернусь.

Роберт опустился на один из диванов и услышал, как Розали взбежала по лестнице.

Скоро она вернулась запыхавшаяся, тоже с пачкой листов, и села к нему на диван.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, кладя свою рукопись рядом с первой. — Похоже, что оба экземпляра полностью совпадают.

Роберт наклонился над столом и принялся внимательно изучать отдельные страницы.

— Вне всяких сомнений, — сказал он затем, взяв для сравнения два листа.

— Одинаковые строчки, даже шрифт тот же самый. И посмотрите вот здесь, — он указал несколько мест в тексте, — у маленького «о» всюду одно и то же пятнышко в правом углу буквы сверху. — Он взглянул на Розали. — И где же, вы говорите, вам попалась эта рукопись?

— Наверху в спальне, — объяснила разрумянившаяся Розали. — У меня там свалилась со шкафа коробка со старыми фотографиями и письмами, и среди прочего в ней была эта рукопись. — Она сложила ладони и прижала их к губам.

— Я все еще не поняла, что это значит, — сказала она. — Как к вашей матери попала рукопись Макса Марше?

Роберт пожал плечами и наставительно произнес:

— Вопрос, по-моему, надо ставить иначе: как к Марше попала рукопись моей матери? — Он заметил, что Розали смущенно теребит свою косу. — Не хочу вас обижать, мадемуазель Лоран, но, мне кажется, совершенно очевидно, где тут оригинал, а где копия.

Она кивнула и откашлялась.

— Боюсь, что вы правы, — сказала Розали и покосилась в его сторону, воинственно сверкнув глазами. — И вы, по-моему, очень этим довольны?

Он широко ухмыльнулся:

— Разумеется, доволен. Я же сын знаменитого адвоката — вы не забыли?

Он увидел, что она пытается скрыть улыбку, и обрадовался, что смог ее рассмешить. Затем на его лице снова появилось задумчивое выражение.

— Нет, если серьезно, то дело для меня тут не в том, чтобы доказать свою правоту. Точнее, не только в том. Конечно, в любом случае заслуживает осуждения то, что старик Марше решил выдать сказку моей матери за свою. Нравится вам это или не нравится, — упрямо повторил он, когда Розали замотала головой. — Но я, конечно, начинаю задаваться вопросом, какая история стоит за этой историей? Как у Марше оказался другой экземпляр? Или он был знаком с моей матерью? До Нью-Йорка ведь отсюда не близко.

— Вы же, кажется, рассказывали мне, что у вашей матери были французские родственники? И что она и раньше бывала в Париже?

— Может быть, но это было задолго до моего рождения. И сказки про синего тигра тогда еще не было. Ведь мама придумала ее для меня.

Оба немного помолчали, углубившись каждый в свои мысли и не замечая, как небо за широким окном гостиной постепенно бледнеет, окрашиваясь в разные оттенки лавандовой синевы.

И вдруг среди воцарившегося молчания Розали сказала:

— А вам не кажется странным, что ваша мама всю эту историю написала по-французски?

Он удивился:

— Нет, нисколько. Она же прекрасно говорила по-французски. Найдя эту рукопись среди оставленных ею бумаг, я даже, напротив, подумал, что она хотела напомнить мне о Париже. Недаром же позаботилась о том, чтобы я мог прочитать эту историю по-французски, правда?

Он улыбнулся немного печально и затем порывистым движением провел рукой по голове, взъерошив волосы.

Розали встала с дивана и подошла к низкому шкафчику у дверей, на котором стояли две лампы с темно-красными абажурами. Она зажгла свет.

— А что, если оставить это как есть и не ворошить прошлое? — спросила она, задумчиво проводя рукой по клавиатуре черной пишущей машинки, которая тоже стояла на шкафчике. — Честно говоря, Роберт, у меня какое-то странное чувство. Может быть, лучше не будить спящих собак… Зачем вызывать привидений…

— Какая чепуха! — Он даже подскочил на диване. — Вы не можете всерьез требовать этого от меня! Нет, я должен установить истину. Я обязан это сделать ради памяти моей матери. Очень сочувствую вам, Розали, но если вы не поговорите с Марше, то я сделаю это сам.

Она поникла и ссутулилась.

— Ну почему он ни разу не упомянул, что это старая история? — горестно воскликнула она. — Как послушать его, всегда можно было подумать, что это совершенно новый замысел.

Оттолкнувшись обеими руками от мягкого сиденья, Роберт встал и подошел к ней:

— Вы же не виноваты, Розали. Но при всей симпатии к вашему старому другу и писателю, вы должны понять и меня.

Уйдя в свои мысли, она едва заметно кивнула, между тем как ее пальцы продолжали поглаживать старый «ремингтон», словно это волшебная лампа Аладдина, способная вызвать джинна, который исполняет все желания. Затем она обернулась и решительным шагом направилась к письменному столу, который стоял у окна в соседней с библиотекой комнате. Взяв из стопки бумаг один лист, она вернулась в библиотеку.

— Погодите-ка, — сказала она и заправила лист в старую машинку.