С 2012 года я в Московской школе кино. Это сто часов непосредственного преподавания в год. Еще столько же — «домашняя работа». Невозможно измерить, сколько дополнительного времени, сил и внимания отбирают постоянно возникающие мелкие и крупные задачи, связанные с должностью руководителя программы. Я каждый год собираюсь оставить эту работу и полностью посвятить себя сценариям и книгам. Но мне жаль, потому что там есть явные плюсы. Живое общение, энергия и любознательность начинающих и рвущихся в бой, смена деятельности, оттачивание мастерства — только с другой стороны. Это непростое занятие тоже стачивает подошвы и натирает мозоли, но хотя бы в других местах.

И еще бывают ситуации, которые затмевают рабочие сложности. Ты дома за главного, работаешь папой, потому что мама на работе, а за стеной шарашит дрелью сосед, и твоя маленькая дочь пугается и заходится в истерике, и ты не знаешь, как ее успокоить, и наорать на соседа тоже не можешь, потому что она испугается еще больше, но ты все равно срываешься, а он тебя все равно не слышит, и ты только делаешь хуже, и эта паника, этот ужас за безутешного человечка, это ощущение беспомощности — они ни с чем не сравнимы. Я ненавижу идиотские притчи типа «впусти козла в дом и пойми, что бывает еще сложнее». Это не про то. Ведь рано или поздно мне удается успокоить и отвлечь маленькую девочку, и она улыбается.

Она мне за что-то благодарна. Это мой благодарный заказчик. Она просит поиграть, взять ее на руки, показать машины из окна, или она говорит что-то, а я изо всех сил пытаюсь понять, что именно, и за все это она мне благодарна. Она ненароком просвечивает меня насквозь на предмет несовершенства и одновременно принимает безоговорочно.

В нашей семье мы: а) ценим друг друга и б) говорим на одном языке. Это кусище жизни. Чем больше в тебе всякой жизни, тем более ты живой.

История 16

Исмаил Сафарали, режиссер, сценарист, продюсер

В 2004 году в Баку я стал работать в нефтяной компании, мне кажется, с этого все и началось. Я работал в офисе, в большом офисном здании. Там был длинный коридор, который заканчивался окном в пол. Через какое-то время мне стало казаться, что я разбегаюсь и выпрыгиваю в него. И во всех офисах, где я работал после, я всегда искал окно, чтобы, если что, в него выпрыгнуть.

На самом деле еще до того, как я стал работать режиссером в Москве, я писал сценарии и продавал их. Сценарии на любительском уровне. У меня была основная работа и не было времени нормально заниматься творчеством. Собственно, я даже не продавал, а скорее отдавал свои сценарии, а кто-то снимал по ним фильмы. Был даже один плохой полный метр.

Проблема была в том, что я не жил в городах, где мог бы нормально отучиться. А когда мы поняли, что переезжаем в Москву, я узнал, что Дима Мамулия и Бакур Бакурадзе открывают школу. Мой друг работал у Бакура монтажером. Он посоветовал пойти и поговорить с Димой. И я поговорил. И на первом же интервью понял, что он рассказывает интересные вещи. И решил поступать.

Финансовый вопрос передо мной не стоял, потому что я очень хорошо зарабатывал, но стоял вопрос времени. Я не знал, как это все сделать. Я объяснил своей жене Наиле, что буду пытаться заниматься кино. Она ответила: «Попробуй». Через какое-то время стало понятно, что это тяжело, потому что работал я по двенадцать часов.

Я был финансовым директором крупной компании, которая занималась продажей люксовых товаров. В Москве у нас было двадцать магазинов. И я достаточно быстро ушел, когда стал учиться. Я понял, что такая схема не срабатывает. Я перешел на якобы спокойную работу. Собственно, она и была спокойной: я работал всего с одним клиентом и его деньгами. Мне стало гораздо легче.

Потом рванул кризис. Я вышел на зимнюю Лужнецкую набережную, шел снег, и я понял, что больше не хочу работать в офисе, не хочу возвращаться туда. В какой-то момент на спокойной работе мне сказали: «Уходи, мы тебе дадим хорошие деньги». Денег было действительно много, я полгода мог ничего не делать. И подумал, что больше не буду ничего искать. Это было везение.

Когда я уходил, мне написали из Баку товарищи. У них были финансовые возможности, но не было возможностей организационных. И они хотели снимать кино. Позвали приехать к ним, помочь сделать фильм, привезти хороших людей, наладить процесс. И здесь надо было не столько разбираться в кино, сколько быть просто организованным человеком. И после увольнения из офиса я посидел до апреля дома, подумал о том, чего точно хочу в жизни, и решил, что уже не вернусь в финансы. Поехал в Баку, хорошо заработал на этом фильме. Потом был еще один фильм. Потом я сделал свой короткий метр. И так завертелось. И скоро я понял, что все как-то продолжается.

Весь прошлый год я занимался своим полным метром. Этот год я занимаюсь постпродакшном и снимаю рекламу. На следующий год у меня уже запланирован большой проект на четыре месяца одних только съемок, где я выступаю продюсером. Если подумать, это такая буддистская штука, надо только сделать шаг, найти окно. Остальные шаги будут. Как поэзия: первая строчка от Бога, другая — от тебя. Надо быть очень смелым и не бояться.

Я не могу сказать, что все идеально. Я зарабатываю в разы меньше, чем раньше. С одной стороны, Наиля меня всегда прикрывает. С другой, я привел в порядок свои потребности, не позволяю себе никаких излишков. При этом я гораздо более счастлив в скромном достатке, чем когда бессмысленно зарабатывал кучу денег. Самое сложное — это просто решиться, сказать: «Я занимаюсь этим!» И когда вдруг не получается, не сказать: «Я возвращаюсь обратно в офис». Надо просто гнуть свою линию.

На всю жизнь я запомнил, как однажды сказал Тигран Агавелян: «Режиссер — это 10 % таланта и 90 % храбрости». И это фундаментально верная штука, потому что можно быть суперталантливым, но бросаться проектами. Есть люди гораздо талантливее меня, но у них не хватает воли довести все до конца. А я, если начал, то должен закончить в том или ином виде. И в работе мне очень помогает эта последовательность.

Мне нравится, что я режиссер, но кажется, пока я лучше придумываю, чем снимаю. Это объективная реальность.