Дальнейший полет к цели проходил в нервозной обстановке. После пересечения линии фронта летчики увидели впереди плотную облачность на высоте 100–1200 метров. Набрав высоту полтора километра, Илы и Яки пошли над тучами. Пролетев над железной дорогой Белгород — Харьков и углубившись на немецкую территорию, группа сделала крутой разворот влево, чтобы зайти на аэродром с северо-восточного направления. Он находился на северной окраине Харькова, и вскоре, несмотря на утреннюю дымку, пилоты могли отчетливо видеть городские кварталы и площади. Но гораздо неприятнее оказался вид разрывавшихся в небе зенитных снарядов. Тем не менее штурмовики продолжали идти на объект.

Вскоре показалось летное поле и стоянки самолетов. Степанов продолжал свой рассказ:

«Удар был произведен шестерками с крутого планирования с углом до 40 градусов. На аэродроме, видимо, уже начиналась работа, потому что многие самолеты рулили и стояли на старте, помимо того, что большое количество было сосредоточено на стоянках, особенно у ангаров с западной стороны аэродрома. Штурмовики нанесли ряд последовательных ударов шестерками, используя всю мощь вооружения самолетов Ил-2»[86].

После выхода из атаки группа была атакована истребителями Bf-109, однако серьезных потерь не понесла[87].

В общей сложности летчики 800-го шап отчитались о якобы уничтоженных двадцати двух самолетах и пяти ангарах. В этот же день 12 Ил-2 из 266-й шад атаковали Померки, заявив о том, что люфтваффе лишились там еще десятка машин. Однако на самом деле на обеих авиабазах не пострадал ни один немецкий самолет. Затем на рассвете 13 августа десятка Ил-2 из 735-го шап совершила еще один безрезультатный налет на аэродром Основа.

После захвата советскими войсками немецких аэродромов в районе Харькова в составе 17-й воздушной армии была сформирована специальная комиссия для их осмотра. Штабистам очень хотелось посмотреть на места, к которым им столько раз приходилось посылать штурмовики. На огромных опустевших летных полях действительно обнаружилось множество засыпанных воронок от бомб, а в окрестностях многочисленные следы разрушений: поваленные деревья, разрушенные дома и сгоревшие автомобили.

В докладе об осмотре аэродрома Харьков-Сокольники 28 августа 1943 г. говорилось:

«Летное поле, район самолетных стоянок и капониров усеяны сплошными воронками бомб малого калибра. Последние в расположении летного поля и на рулежных дорожках засыпаны частью немцами и частью составом БАО, обслуживающим базирующийся истребительный полк. Воронки в тыловой части капониров, между капонирами, по границам летного поля и в капонирах, не эксплуатирующихся в данное время, до последнего времени остались незасыпанными».

В действительности же «большое количество воронок» на авиабазе, подвергавшейся налетам в течение полутора лет, еще не говорит о большой точности попаданий. К тому же при отступлении немцы, как правило, выводили летные поля и стоянки из строя методом подрыва. Так что многие воронки могли остаться и после этого.

Налеты на немецкие аэродромы периодически продолжались и в оставшиеся годы войны, но их результаты в большинстве случаев по-прежнему не оправдывали затраченных усилий. В чем же причина столь удручающих результатов применения Ил-2 и других самолетов для атак немецких авиабаз? Дело в том, что советским авиаторам так и не удалось в полной мере выполнить ни одного необходимого условия, обозначенного нами выше.

Во-первых, неэффективно работала авиаразведка, в результате чего невозможно было точно определить число и типы стоящих на земле самолетов, места их размещения и укрытия и т. п.

Во-вторых, в советской авиации так и не появилось достаточного числа обученных командиров, способных грамотно спланировать и организовать удар по аэродрому с учетом конкретных условий. Большие потери штурмовики обычно списывали на истребители сопровождения, болтавшиеся неизвестно где, а те, наоборот, пеняли на штурмовиков, которые «неправильно летели».

В-третьих, самолет Ил-2 оказался не очень подходящим самолетом для поражения точечных целей. Штурмовик фактически использовался как бронированный ближний бомбардировщик. Машина была неспособна пикировать под большими углами и эффективно штурмовать цели.

В-четвертых, немецкая противовоздушная оборона, особенно крупных аэроузлов вроде Харькова, Орла или Сещинской, была очень сильной и эффективной, что сводило на нет удары небольших и разрозненных групп «горбатых».

В-пятых, не удалось добиться более или менее точного контроля эффективности ударов. Отсутствие объективных данных о результатах атак вводило командование и самих летчиков в заблуждение, невольно создавая у них иллюзию эффективности ударов и, как следствие, стремление следовать одной и той же шаблонной тактике.

Первый опыт штурмовых действий по вражеским транспортам и конвоям на коммуникациях принадлежит ВВС Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). Правда, этот самый опыт в основном состоял в умении приписывать себе грандиозные, не существовавшие в действительности победы.

В течение июля-августа 1941 г. летчики отдельной штурмовой эскадрильи капитана A. B. Кожина неоднократно вылетали в открытое море для атаки якобы обнаруженных там германских транспортов и кораблей. При этом только за три недели они отчитались о потоплении четырех эсминцев, подводной лодки, сторожевого корабля и пяти транспортов с горючим и боеприпасами! То есть ими была потоплена целая флотилия. Фактически же штурмовики не добились ни одного реального успеха.

Характерно, что пилоты Илов, флотских и армейских, после каждого вылета докладывали хотя бы об одном попадании или потоплении. Ни разу не бывало, чтобы вернулись и сказали: «Мол, так и так, промазали…» Это связано с тем, что командование жестко требовало от них любой ценой выполнять задание, а промах мог быть расценен не как естественная вероятность промаха или ошибка в расчетах, а как измена, трусость и невыполнение приказа. Поэтому волей-неволей летчикам приходилось заниматься очковтирательством и сознательно идти на подлог. Командование же находилось в плену иллюзий, записывая в свои отчеты несуществующие победы и трофеи. Чем больше, тем лучше! Этот принцип в советской действительности всегда был базовым и основополагающим. Особо хорошо он работал в войне над морем, то есть там, где было очень трудно проверить правдивость донесений. Кто потом докажет, утоп корабль или не утоп, был он поврежден или не был.

В августе того же 1941 г. 57-й бап ВВС КБФ, имевший до этого на вооружении бомбардировщики СБ, ДБ-3 и ДБ-3Ф, получил новые штурмовики Ил-2 и был переформирован в 57-й пикировочно-штурмовой авиаполк (пшап). До конца года и затем в следующем году флотское командование в основном использовало свои немногочисленные штурмовики для ударов по сухопутным целям и немецким аэродромам и лишь время от времени по портам и кораблям в Финском заливе и на Ладожском озере.