— Наверное, только с беззащитными, — сказала Августа и провела по груди Джека острыми красными ногтями, оставив на ней красные полосы. — Значит, тебя называют Потрошитель? Когда я с тобой наиграюсь, ты действительно оправдаешь свое имя.

Мужчина извивался, пытаясь оттолкнуть от себя длинные и острые, как кинжалы, ногти; потом он повернулся ко мне спиной, и я ахнула. Она была располосована так, что кожа свисала лохмотьями; это была не спина, а кровавое месиво. Это увидел и Мирча.

— Августа, если ты не оставишь его в покое, он умрет и испортит тебе все веселье, — произнес он спокойным голосом.

Августа рассмеялась.

— Ну, не думаю, — сказала она и скромно потупила глазки.

Мирча нахмурился и опустился возле Джека на колени. Затем вскинул глаза.

— Ты что, сделала этого сумасшедшего одним из нас? — спросил он.

Августа пожала плечами.

Когда он мне надоест, я от него избавлюсь. Или, если хочешь, отдам тебе — за все, что он тебе сделал. Но не сейчас. — Она почти ласково провела рукой по щеке Джека, и тот издал пронзительный вопль. Взглянув на его лицо, я поняла, что Августа проткнула своим длинным ногтем его правый глаз. Меня затошнило. — Мне это нравится, — сказала Августа. — Он так замечательно кричит.

Мирча отбросил руку Джека, которой тот в отчаянии цеплялся за его сапог, и Августа потащила своего пленника обратно в круг. Чтобы показать его всем, решила я. Мирча взглянул на меня; я изо всех сил старалась казаться равнодушной.

— Откуда ты знаешь его имя? Августа показала его только сегодня.

— Я о нем кое-что слышала, — судорожно сглотнув, выдавила я. — Как он к вам попал?

— Сам пришел. Нам нужен был другой. — Джек завопил, когда брюнетка ударила его острым каблуком в пах, и я невольно поморщилась. — Ничего, скоро он сломается, и она оставит его в покое.

Я промолчала. Скоро они поймут, что трудно сломать и без того сломленный разум.

От Джека меня отвлекли две призрачные фигуры, они выплыли из толпы зрителей и окружили его. Одна из них была тем самым непонятным существом с огромными глазами, которое я видела раньше, вторая была… Майра.

Я застыла на месте. В двух шагах от меня во всей своей призрачной красе стояла та, что доставала меня, словно заноза в заднице. Узнать ее было легко, потому что в прошлую нашу встречу она предстала передо мной в том же обличье. Я не верила своим глазам. Майра выглядела намного здоровее, чем до того, как я проткнула ее ножом. Ее прежде грязные, неухоженные волосы были теперь аккуратно причесаны и сияли чистотой. Лицо было бледным, но при этом она явно набрала несколько фунтов. Как, черт возьми, ей удалось так быстро выздороветь?

— Что ты здесь делаешь? — сурово спросила я ее.

Мирча решил, что я обращаюсь к нему.

— Ты же хотела видеть Августу. Вот она, живая и здоровая.

— Восстанавливаю справедливость, разумеется, — ответила Майра. Ее голос был чистым и звонким, как у ребенка, что резко контрастировало с выражением ее лица. Если бы взглядом можно было убить, я бы давно уже валялась на полу мертвой. — Разве нас не этому учили? Mайpa стояла рядом с брюнеткой, однако близко к ней не подходила — то ли опасалась Августы, то ли решила использовать ее как щит, чтобы в случае опасности загородиться от моих ножей. Я высвободила руку из-под плаща Мирчи, но он крепко сжал мое запястье.

— У тебя очень милое украшение, но не советую его использовать его против Августы. Ты видела, что она делает с теми, кто безрассудно пытается на нее нападать.

Я пропустила его слова мимо ушей.

— О какой справедливости ты говоришь? — спросила я Майру.

— Ах, прости, я забыла, — сладким голоском пропела та. — Тебя же ничему не учили. Это ужасно.

Ее слащавый тон начинал действовать мне на нервы.

— Хватит валять дурака, Майра. Мыс тобой не в игрушки играем.

— Конечно, — согласилась она. — Мы вступили в схватку, где очень высокие ставки. Высочайшие, я бы сказала.

— Это ты о чем?

Мирча проследил за моим взглядом, но, конечно, ничего не увидел.

— С кем ты говоришь? — спросил он.

— О том, что ты не имеешь права быть пифией, — ответила Майра, смерив меня взглядом своих некогда голубых, а теперь совсем белых глаз. Наверное, они не были белыми, когда Майра приобретала облик человека, и все-таки смотреть на них было неприятно. — Старая Агнес была не в своем уме, когда назначала тебя. Если бы процедура выбора пифии проходила по всем правилам, тебя просто выгнали бы вон. А пифия все делала по-своему. Наплевала на всех, наплевала на традицию, которой уже несколько тысяч лет! Ну вот я и приехала, чтобы это исправить.

— Убив меня?

— Ну зачем же так жестоко? Позволь дать тебе небольшой урок, первый и последний, — проворковала Майра. — Всякое существо, скользящее во времени, попадает в прямую зависимость от своего прошлого. Вмешайся в прошлое, измени его, и ты изменишь само это существо. — Она ядовито улыбнулась. — Или оно вообще исчезнет.

— Это я знаю. — Интересно, почему Майра оказалась здесь, именно в этом времени? Судя по тому, что Августа только что обратила Джека, мы находились в восьмидесятых годах девятнадцатого века. Рановато для изменения моего прошлого. — И что ты задумала?

— Ты можешь мне объяснить, что происходит? — резко спросил Мирча, переводя взгляд с меня на гостей.

— Что я задумала? — передразнила меня Майра. — Ну ты и тугодумка! Пифии-первогодки и то схватывают быстрее!

Майра взглянула на Мирчу, и я похолодела. Выражение ее лица мне не понравилось.

— Если ты хочешь убить меня, зачем тебе он?

— Все никак не можешь связать причину и следствие? — с искренним удивлением спросила Майра. — Так и быть — я тебе растолкую. Мирча защищал тебя большую часть твоей жизни. Как ты думаешь, почему Антонио на тебя злился, но ни разу не попытался убить? Почему принимал с распростертыми объятиями, когда тебя в очередной раз возвращали домой? Не будет Мирчи, не будет и защиты. А значит, ты умрешь задолго до того, как превратишься для меня в проблему.

Призрачное существо за спиной Майры внезапно дернулось, словно ему не понравились ее слова. Призрак переводил свои огромные глаза с меня на Майру, и цвет полупрозрачного столбика менялся с серебристого до темно-красного. Потом края его стали неровными, затрепетали, и неожиданно загадочное существо стало меняться. На бледном, почти невидимом лице появился рот, полный устрашающих клыков, серые глаза налились кровью и стали темно-красными. Я с изумлением смотрела на призрака, но Майра, казалось, его не заметила. А может, глядя на мои гримасы, решила, что я ее передразниваю.

— Значит, Агнес тоже стала для тебя проблемой? — резко спросила я, предположив, что Майра и была той женщиной в театре, которая хотела отравить Мирчу. Больше некому. Я не знала, этим ли ядом она отравила Агнес, но почерк был тем же. — За это ты ее и убила?