серое лицо, испещренное бородавками. Казалось, он искренне был в ужасе от убийства Амелии и ее горничной.

Я говорил о своей невиновности, но ему это было неинтересно. Тогда я попытался предложить взятку, и это его разозлило. Наконец, когда у меня почти не оставалось выбора, я назвал имя своего покровителя, Николаса Кэвилл-Лоренса. Магистрат скептически смотрел на меня, но это, вероятно, все же посеяло в нем семена сомнения, и их оказалось достаточно, чтобы он в конце концов отправил сообщение в Уайтхолл.

Я не испытывал особого облегчения. К этому времени Кэвилл-Лоренс должен был получить письмо Люция Стоукса. Он узнает о моем расследовании убийства Тэда. А теперь еще и меня самого обвиняют в громком убийстве.

Я провел в камере еще много часов. День казался мне очень длинным, на улице начало темнеть. Где Кэвилл-Лоренс? Почему он не приехал? Он разозлился и решил помариновать меня здесь? Может, прочитав письмо Люция Стоукса, он решил умыть руки и больше не хочет иметь со мной дел? В эти долгие тревожные часы я обдумывал все возможности, включая самую печальную – смерть на виселице. Наконец я услышал, как ключ поворачивается в замке. Меня ослепил свет фонаря, и я отвернулся.

– Да, это он, – услышал я голос Кэвилл-Лоренса. – Это Генри Коршэм.

В его тоне слышалось отвращение, и я понял, что должен выглядеть ужасно. По моему парику ползали вши, а мундир почернел от крови горничной и стал очень жестким.

– Снимите с него эти цепи, сэр, пока не лишились работы. Этот человек – герой войны. – Кэвилл-Лоренс повысил голос, и в нем слышалось обычное для него нетерпение.

С меня сняли кандалы, вернули мне деньги и оружие. Кэвилл-Лоренс приказал магистрату доставить моего коня и багаж в мой дом в Мейфэре. После этого он приказал констеблям выстроиться перед сторожевым домом и извиниться передо мной, что они сделали с угрюмым видом. Вскоре я уже сидел в большой черной карете Кэвилл-Лоренса, а огни Бетнал-Грина остались позади нас. Я с трудом сгибал ноги, они казались мне хрупкими, как веточки, от меня жутко воняло. Я не прикоснулся к грязи, которую констебли называли едой, и от голода у меня кружилась голова.

Я бросил взгляд на Кэвилл-Лоренса, пытаясь определить, насколько он зол.

– Простите, если я доставил вам неприятности, сэр, и поставил в неловкое положение. Магистрат отказывался слушать мои объяснения.

– Забудьте об убийстве миссис Брэдстрит, – резко ответил он. – Вас должно гораздо больше беспокоить письмо Люция Стоукса. Вест-Индское лобби возмущено всем происходящим. Стоукс пишет, что вы бродили по Дептфорду и задавали вопросы о «Темном ангеле». О чем вы думали?

– Убит мой друг, брат миссис Брэдстрит. Я думаю, что их обоих убили из-за бойни на борту этого корабля.

– Вы думаете, я этого не знаю? – Кэвилл-Лоренс покачал головой: – Боже, Гарри, вам следовало прийти ко мне. И я посоветовал бы вам не лезть в это гнусное дело.

Наши лица казались оранжевыми в тусклом свете каретных фонарей. Кэвилл-Лоренсу не исполнилось и пятидесяти, но выглядел он на все шестьдесят. Бархатная жилетка натянулась на огромном животе, а толстые щеки и двойной подбородок нависали над галстуком. Большие мешки под глазами, казалось, отягощались обязанностями, связанными с государственными должностями, которые он занимал: заместителя министра по вопросам войны и доверенного члена Тайного Совета Его Величества. Меня совсем не удивило, что он уже знает про Тэда, про корабль. Каро говорила, что он хранит больше тайн, чем османская тюрьма.

– Напье Смит крайне недоволен вашей ролью во всем этом. Он считает, что вы враг работорговли, и подозревает вас в гораздо худшем. Я попытался убедить его, что худшее ваше преступление – это наивность. И лучше бы это было правдой.

Я смотрел на него с тревогой. Напье Смит, глава Вест-Индского лобби.

– Я только хотел найти человека, который убил моего друга, сэр. Мне очень жаль, что вы оказались втянуты во все это.

По его взгляду было видно, что он непреклонен.

– Каро для меня как дочь. Ее отец был одним из моих старейших друзей, но я не стану врагом Напье Смиту ради вас или кого-либо еще.

Карета свернула с тракта на одну из проселочных дорог, тянущихся к северу от города. Кэвилл-Лоренс встретил мой безмолвный вопрос еще одним суровым взглядом.

– Он хочет встретиться с вами сегодня вечером. Думаю, у него накопилось много вопросов к вам. Как и у меня.

Я склонил голову. Перспектива встречи со Смитом, когда я так плохо соображал и так плохо выглядел, беспокоила меня до дрожи. Я допустил столько ошибок, все разваливалось на части.

Но я все еще был способен мыслить рационально и смог связать кое-какие известные мне факты. Люций Стоукс был мелкой рыбешкой по сравнению с Напье Смитом, и тем не менее Смит лично участвовал в этом деле. Он хотел видеть меня в одиннадцать вечера. Это нельзя было объяснить тем, что я зашел на территорию Стоукса. Я с самого начала подозревал, что мэр Дептфорда ведет какие-то тайные дела, с которыми связано убийство Тэда. Может, в этих делах участвует и Вест-Индское лобби?

Мы быстро ехали по окрестным деревням и селам. По обе стороны дороги возвышались деревья. Иногда мне удавалось заметить испуганные глаза зайца или оленя в живой изгороди.

Я снова и снова вспоминал слова Тэда: «Это банда богатых работорговцев. Их власть в нашей стране сильнее, чем думает большинство, и люди никогда не узнают об этом». Он сказал Амелии, что Вест-Индское лобби участвует в заговоре против него. Неделю назад я отмахнулся от этой мысли, а теперь уже не был так уверен.

Но Люций Стоукс пожаловался, что я задавал вопросы о «Темном ангеле», а не об убийстве Тэда. Этот корабль так важен для них? Но почему? Африканцы умирают от рук работорговцев каждый день, хотя, конечно, не в таких количествах, и их убивают не из страха потерять прибыль. В этом все дело? В количестве смертей? Оно имеет значение?

Я вспомнил, какой ужас испытал, когда впервые услышал про бойню. В Дептфорде никто не реагировал так же сильно, как я, но в Лондоне все может быть по-другому. И в сельской местности. Я подумал о деревне в Уилтшире, где вырос. У людей там были простые представления о добре и зле. Я интуитивно знал, что, если кто-то расскажет им про «Темного ангела», им эта история не понравится.

Я продолжал думать об этом, пока мы ехали. Кэвилл-Лоренс сидел неподвижно и молчал. Его глаза были полуприкрыты, и если бы я не