Юле тоже досталось. И она на полном серьезе заверила врача в том, что наручниками прикует Гришу к постели, лишь бы удержать его на месте. Потом она прямо из палаты связалась с фирмой, которая занималась установкой замков, решив врезать в дверь самый настоящий замок…

– А ты циркачка… – благодушно усмехнулся Гриша. – И я циркач.

Он рассказал, как они с Ожогиным развели Нестроева на признание. Как он «умер» от ран и как «воскрес».

Он рассказывал это в здравом уме, но Юля смотрела на него, как будто он нес бред. Причем горячечный… Его действительно лихорадило, на губах блуждала нездоровая улыбка.

Юля накрыла его одеялом, приготовила горячий чай, медсестра сделала укол, и скоро его отпустило. Ему вдруг самому стало казаться, что цирковой номер с Нестроевым был плодом его воображения. Более того, набирая номер Ожогина, он поймал себя на мысли, что этого абонента не существует в природе.

Но Ожогин был на месте. Он сказал, что Нестроев подтвердил свои показания, но при этом так и остался верным Никиткину. Так и не сдал он своего босса…

Кто не был в тюрьме, тот не знает, какое это счастье – воздух свободы. Не знает, но догадывается. И лучше догадываться, сколько горечи в тюремной «баланде», чем хлебать ее «веслом» из «шлемки»…

И майор Одинцов не хотел обременять себя столь сомнительным экспериментом, но у колеса судьбы свой путь. Его повело под откос, но, к счастью, нашлись люди, которые не дали ему пропасть…

Ожогин стоял возле машины, посматривая на часы. Максим сдержанно помахал ему рукой с крыльца контрольно-пропускного пункта, он улыбнулся и направился к нему.

Вид у Юры усталый, глаза воспаленные, но это неудивительно. Всю ночь мужик не смыкал глаз – за особо важным арестантом следил. Мужик он. С большой буквы мужик.

Максим крепко пожал ему руку, сел в машину.

– Кире твоей звонить не стал, сам просил, – будто оправдываясь, сказал Юра.

Одинцов кивнул. Не до Киры ему сейчас. Да и ей опасно находиться рядом с ним. Никиткин проиграл раунд, но не схватку. У него еще есть силы, чтобы взять реванш. Может, где-то неподалеку ждут своего часа наемники с автоматами. А может, снайпер уже наводит свою оптику… Неуютно было на душе у Максима, хотелось поскорее сесть в машину. Но он не торопился. Во‑первых, нельзя давать волю околопаническим настроениям, во‑вторых, машина у Ожогина не бронированная, ее легко пробить пулями.

Не мог защитить его кузов автомобиля, но все-таки на душе стало немного легче, когда машина тронулась с места.

– Как там Нестроев? – спросил Одинцов.

– Подавленный и обреченный. Я говорил с ним сегодня утром, он от своих показаний не отказывается, но и Никиткина не сдает.

– Сколков тоже не сдавал, пока под Лукомора не попал. Носом в парашу ткнули, сразу заговорил.

– Может, повторим?

– Можно и повторить, – кивнул Максим.

Лукомору свобода не светит. Убоповцы крепко держат его за причинное место, не позволяя Штриху отречься от своих показаний. И даже если подполковник Якиров бросит вдруг все силы на Никиткина, Лукомору легче от этого не станет. Его братву и без того прессовать перестали, люди потихоньку выходят на свободу. И бизнес уже не так сильно хромает… С охраной, правда, большие проблемы, «Бастион» под эгидой господина Никиткина перебил клиентов у подыхающего «Визави». И Лукомор пока с этим ничего поделать не может, да и не пытается. Нельзя ему сейчас поднимать шум из-за лакомых кусков, нельзя привлекать к себе внимание областных и тем более федеральных структур… Но за Нестроева он возьмется с радостью. Нестроев – это пока единственный путь к Никиткину.

– А смысл в этом есть? – спросил Ожогин.

– Почему нет?

– Ну, назовет Нестроев фамилию Никиткина, дальше что? При первой же возможности он откажется от своих показаний…

Одинцов кивнул. Тот же Сколков уже приходит в себя, не сегодня завтра он пожалуется адвокату, тот накатает телегу в прокуратуру, будут приняты меры. Возможно, Сколкова переведут в другой изолятор или даже выпустят под залог.

А в случае с Нестроевым меры будут приняты еще на стадии этапа в СИЗО. Никиткин примет все меры, чтобы он не попал на съедение Лукомору. Это как минимум, а как максимум постарается избавиться от опасного свидетеля. Потому и не спал сегодня ночью Ожогин.

– Надо сделать, чтобы не отказался. Как там Саньков? Чем помогает?

– Ну, чем… Я сказал, что охрану нужно усилить, он согласился, людей выделил. Я ребят подключил. Кустарев хотел, но Саньков его в госпиталь отправил.

– Как там Гриша?

– Да вроде ничего. Толковый пацан, за правильную ниточку ухватился. Поговорил с буфетчицей, устроил слежку. Правда, вернулся к ней уже в больнице, увидел ее там вместе с Ваньком… Знала буфетчица Прошника и Волхова, приходили они уже к ней. По знакомству приходили, выпить на халяву. Ее уже тошнило от таких знакомых, хотела их прогнать, но Прошник ей кулак показал, и она заткнулась.

– Значит, был Ванек? – нахмурился Одинцов.

– Был. Только без Киры. Прошник его к слову приплел… Не было там ничего…

– Не было. Но видимость создали. Чья это работа?

– Ванек постарался. Сначала он признался в том, что ствол к тебе в машину подсунул, потом сказал, что Прошника подговорил, типа, человека одного разыграть надо. Ящик водки им поставил…

– А кто убивал?

– В этом он не признается. Нестроев на себя все берет. И Прошника с Волховым он убил. И Гударева…

– Зачем? Зачем ему это надо было?

– Сам не знает.

– Знает он все.

– Знает, но молчит… Я так думаю, у него люди на подхвате были, не мог он сам с Прошником и Волховым… А может, и не было никого, на пару с Ваньком работал… Но Ванька не сдает… Все на себя берет… Сначала пытался на тебя всю вину свалить. Дескать, ты Прошника убил, а он все это видел, но мы ему быстро мозги вправили. На первый взгляд он вроде бы слабак по натуре, но Никиткина не сдает. Я и так с ним, и этак… Да ты сам попробуй, поймешь.

– Попробую, – кивнул Одинцов. – Конечно, попробую. Раскрутим Нестроева, обязательно раскрутим. Главное, не упустить его, чтобы как с Гударевым не случилось…

– Ну, пока он в нашем изоляторе, ситуация под контролем, а когда по этапу пойдет…

– Ничего, и на этапе примем меры…

Одинцов нарочно не стал говорить Кире, что его выпускают на свободу. И не до нее сейчас, и душа рвалась в управление, к работе. Прежде всего хотелось поскорее добраться до Нестроева, взять это ключевое звено в свои руки, посмотреть на этого живчика под микроскопом. Вопросов у него масса… Но еще больше вопросов к Никиткину. Руки чесались, так хотелось надеть на него стальные браслеты…