– Или никогда больше не захочет присягать, – говорю я и решаю нанести ему визит.

Гримсен предпочел и жить, и работать в старой кузнице, которую предоставил в его распоряжение Кардан, хотя она заросла розовыми кустами и требовала ремонта.

Подхожу и вижу тонкую струйку дыма, вьющуюся из дымохода. Стучу три раза и жду.

Через несколько секунд он открывает дверь, обдавая меня таким жаром, что я невольно отступаю на шаг.

– Я тебя знаю, – говорит он.

– Королева Веселья, – подтверждаю я, чтобы не было никаких недомолвок.

Кузнец смеется и качает головой:

– Я знавал твоего смертного отца. Как-то раз он изготовил для меня нож и проделал путь до Фейриленда, чтобы узнать мое мнение.

– И что это было за мнение? – Размышляю о том, не случилось ли это до переезда Джастина в Эльфхейм и до его встречи с моей матерью.

– Он обладал настоящим талантом. Я сказал ему, что если он попрактикуется пятьдесят лет, то сможет выковать величайший клинок, когда-либо изготовленный смертными. Сказал, что если он посвятит практике сотню лет, то создаст один из прекраснейших мечей, изготовленных кем-либо. Ни одно из этих предложений не удовлетворило его. Тогда я сказал, что передам ему один из своих секретов: он овладеет столетней практикой за один-единственный день, если только заключит со мной сделку. Если согласится расстаться кое с чем, что не хочет терять.

– И он согласился на сделку? – спрашиваю я.

Кажется, он в восторге.

– Ах, тебе хочется знать? Заходи.

Делаю вдох и захожу. Жар почти невыносимый, запахом металла пропитана вся кузница. В темном помещении виден только пылающий огонь. Моя рука тянется к спрятанному в рукаве ножу.

К счастью, мы прошли мимо горна в жилую часть дома. Здесь беспорядок, все завалено красивыми вещицами – самоцветами, драгоценностями, клинками и прочим в том же духе. Мне он предлагает маленький деревянный стул, сам садится на низкую скамейку.

У него дубленое морщинистое лицо, серебряные волосы стоят дыбом, будто он дергает за них во время работы. Сегодня Гримсен не в расшитом драгоценностями камзоле: на нем потертая кожаная блуза поверх серой, запачканной пеплом рубахи. В больших ушах с заостренными кончиками – семь тяжелых золотых колец.

– Что привело тебя в мою кузню? – спрашивает Гримсен.

– Надеялась подыскать подарок для моей сестры. Она через несколько дней выходит замуж.

– Значит, что-то особенное, – говорит он.

– Я знаю, что вы легендарный кузнец, – продолжаю я. – Поэтому подумала, что вы, возможно, больше не продаете свои изделия.

– Какова бы ни была моя слава, я остаюсь торговцем, – говорит Гримсен, кладя ладонь на сердце. Похоже, он доволен лестью. – Но правда в том, что я не продаю за монеты, а обмениваю.

Можно догадаться, что меня ждет какая-то уловка. Смотрю на него, невинно хлопая ресницами.

– Что такого я могу предложить, чего у вас еще нет?

– Давай подумаем, – предлагает он. – Расскажи мне о своей сестре. Это брак по любви?

– Должно быть, – отвечаю, обдумывая вопрос. – Потому что никакой выгоды они не получают.

Он поднимает брови:

– Ага, понимаю. А сестра похожа на тебя?

– Мы близняшки.

– Значит, синие камни, вот ваш цвет, – делает вывод мастер. – Может, ожерелье из слез, чтобы она никогда не плакала? Зубастая булавка, чтобы кусать надоедливого мужа? Нет. – Он принимается топтаться по комнате. Потом поднимает кольцо. – Вещица для воспитания ребенка. – Взглянув мне в лицо, берет в руки пару серег. Одна в форме полумесяцев, другая – звезд. – Ах да! Вот что тебе нужно.

– А что они делают?

Гримсен смеется:

– Они красивые, разве этого недостаточно?

Я скептически смотрю на него.

– Вполне достаточно, учитывая, насколько они изящны, но готова спорить, что это не все.

Он радуется моей догадливости:

– Умница, девочка. Они не только красивы, но и добавляют красоты. Делают женщину красивее, чем она есть, мучительно прекрасной. От такой муж не уйдет очень долго.

Смотрит на меня с вызовом, думает, я слишком тщеславная, чтобы сделать сестре такой подарок.

Как хорошо он знает эгоистичное человеческое сердце. Тарин будет прекрасной невестой. Как же я, ее близняшка, соглашусь оказаться в тени? Разве смогу вынести ее красоту?

И все же, можно ли придумать подарок лучше для смертной девушки, выходящей за прекрасного представителя Воздушного народа?

– Что ты за них возьмешь? – спрашиваю я.

– О, какой-нибудь пустяк. Год твоей жизни. Блеск твоих волос. Звук твоего смеха.

– Мой смех не так приятен, как все остальное.

– Неприятен, но, готов спорить, он редок.

– Как насчет моих слез? Сможешь сделать еще одно ожерелье.

Он смотрит на меня, словно оценивает, как часто я плачу.

– Я возьму одну слезинку, – наконец говорит он. – И ты примешь у меня предложение для Верховного Короля.

– Какого рода предложение? – Мне уже интересно.

– Общеизвестно, что Королева Подводного мира грозит суше. Скажи своему королю, что, если он объявит войну, я изготовлю ему доспехи изо льда, о которые сломается любой клинок и которые сделают его сердце слишком холодным, чтобы испытывать жалость. Скажи ему, что я откую три меча и, будучи использованы в одной и той же битве, они заменят тридцать солдат.

Я ошеломлена.

– Скажу. Но зачем ты этого хочешь?

Лицо его сморщивается, он берет кусок ткани и полирует серьги.

– Я должен восстановить репутацию, миледи, и не только мастера по безделушкам. Некогда короли и королевы приходили ко мне как просители. Когда-то я выковывал короны и мечи, которые меняли мир. Это во власти Верховного Короля – восстановить мою былую славу, а в моей власти – укрепить его власть.

– А что будет, если мир ему нравится таким, каков он есть? – спрашиваю я. – Неизменным?

Гримсен смеется.

– Тогда я сделаю ему маленький стакан, который может останавливать время.

Слезинку из уголка глаза он забирает у меня с помощью длинного сифона. Потом я ухожу, унося с собой серьги для Тарин и множество вопросов.

Вернувшись в свои покои, цепляю серьги к ушам. Даже у зеркального отражения взгляд становится влажным и сияющим. Губы кажутся краснее, кожа светится, словно я только что встала из ванны.

Пока не передумала, заворачиваю их в тряпицу.

Остаток ночи провожу при Дворе теней, разрабатываю планы по охране Оука. Крылатые стражи, способные унести его по воздуху, если малыша попробуют заманить плеском волн, с которыми он раньше играл. Шпионка, переодетая няней, следующая за ним по пятам, не сводящая с него глаз и пробующая все, что он будет есть. Лучники среди деревьев, держащие на прицеле всякого, кто подойдет к моему брату слишком близко.