– Вот спасибо, а то мы без них не знали, куда обращаться, – возмутилась Людмила. – А разбойников с большой дороги они собираются искать, или как? Между прочим, нас ограбили. Там видеокамера была, вещи фирменные, фотоаппарат. Это тоже кое-чего стоит, про документы и деньги я не говорю.

– Они объяснили, что это практически невозможно, – почти флегматично проронил Алекс.

– Что значит невозможно? Они тут за что зарплату получают? За красивые глаза? – Костромина разбушевалась не на шутку.

– Видите ли, Людмила. Происшествие произошло в другой провинции, это не их епархия. К тому же свидетелей у вас нет, приметы преступников слишком расплывчаты, время упущено. Эти молодцы уже наверняка очень далеко, может быть, за границей. Шансов отыскать грабителей практически никаких. В общем, говоря по-русски, дело «висяк» или «тухляк», как вам больше нравится.

– Все мне очень нравится. Европа, блин. А еще орут на каждом углу, что Испания самодостаточная и открытая страна. Такой же бардак, как у нас в России. Все глотку дерут. Не такие, как все. А как дело доходит до подробностей, так в кусты. Не их епархия. Я валяюсь. Демократы хреновы. А как нужно конкретно помочь человеку, все с удовольствием ныряют в кусты с доброй европейской улыбкой на устах.

Можно было бушевать, выкрикивать возмущенные и справедливые слова, топать ногами, ругаться, проклинать все на свете. Только смысла в этом не было никакого. Если только пар лишний выпустить. И сколько бы Людмила ни возмущалась бездеятельностью и равнодушием органов власти страны, изменить ситуацию этот маленький бунт был не в силах.

Виктория Михайловна прокляла тот день и час, когда согласилась изменить нормальный ход вещей. Что ее так на старости лет расшатало? Сидела бы тихохонько в своей библиотеке, составляла каталог новых поступлений и получала бы от процесса маленькое удовольствие. Она не сделала ничего из ряда вон выходящего, не нарушила закон, никого не убила и не ограбила, не увела мужика из семьи, она просто выехала на отдых за рубеж. Миллионы россиян ездят сегодня за границу, и для них такой поступок катастрофой не заканчивается. Видимо, вся проблема в ней. Не успела она себя почувствовать независимой и счастливой женщиной, как жизнь самым суровым способом намекнула, что подобный образ жизни не для нее. Поперлась со свиным рылом в калашный ряд. И получила по полной программе. Она во всем винила только себя. Не жила, как крутая новая русская, нечего было начинать. Мечтала бы дальше о дальних странах и необыкновенных путешествиях. Дешевле бы обошлось. А нынче, нарушив правила, столкнулась со страшной действительностью – и что? Счастлива? Да, была, но совсем недолго. Несколько дней. Неужели это справедливо? Прикоснуться к мечте – и сразу попасть в кошмарную ситуацию.

Надо ехать в Мадрид, идти на прием в российское посольство, объяснять, что она ни в чем не виновата. Спасибо Людмиле, что есть крыша над головой, но это не может продолжаться бесконечно. Сколько понадобится времени, чтобы восстановить документы? Неделя, две, месяц? А каким образом жить все это время в чужой стране?

Людмила болтала без остановки и с необыкновенным оптимизмом. С ней все понятно. Старается поддержать подругу в трудную минуту. Только от этого не становилось легче. Если разобраться, ее нынешнее положение хуже губернаторского, несмотря на то что она живет на прекрасной вилле и за ней ухаживает прислуга. Она на сегодняшний день заложница, и с этим ничего не поделать. Все летит к чертовой матери. Сколько угодно можно наслаждаться красотами Средиземноморья, нежиться под ласковым солнышком и получать утренний кофе в постель, но что ее ждет, когда она вернется домой? С работы попрут наверняка. И что делать дальше? Возвращаться в родную библиотеку? Думать об этом не хотелось. Все бодрые слова утешения пролетали мимо ушей. Людмиле было проще. Она человек другой формации, у нее свои взгляды на жизнь.

Оставшаяся часть дня прошла вяло и непонятно. Подруги каждые пять минут пытались дозвониться в российское посольство. В результате получили вежливый и крайне равнодушный ответ равнодушного клерка, что прием по подобным вопросам предусмотрен два раза в неделю. Несгибаемого функционера не смутили женские слезы и неординарность ситуации. Разговаривал он как работ и вел себя так же. К тому же это металлическое чудо сообщило, что для подтверждения личности потерпевшей необходимы определенные документы типа военного билета или водительских прав. В противном случае необходимы два свидетеля, которые смогут подтвердить личность пострадавшей. Хорошие законы, а главное, гуманные. Ни военного билета, ни водительских прав у Виктории Михайловны не водилось.

К счастью, была ксерокопия паспорта. Она не помнила, почему сделала ксерокс, но как выяснилось, поступила крайне предусмотрительно.

Умываясь горючими слезами, Виктория Михайловна отправилась в спальню. Сна не было ни в одном глазу. Она бы отдала все сокровища мира, чтобы перенестись из шикарной спальни в бело-розовых тонах в свою скромную квартиру на родной диванчик. Сумасшедший год. Как начался, так и продолжается. Жила всю жизнь скромно и тихо, а тут, начиная с первого дня, год преподносит подарок за подарком. При этом она ничего не желала, не загадывала и никаких усилий не прикладывала, пытаясь изменить собственную судьбу. На календаре всего лишь начало июня, а приключений на ее голову свалилось столько, – не сосчитать. В этот странный год жизнь напоминает фантастический многосерийный фильм, при этом совершенно непонятно, чем все приключения закончатся. Со стороны это может показаться довольно интересным и занимательным, но лично ей подобные катаклизмы удовольствия не доставляют. Она не привыкла жить сверхсильными ощущениями. Ей было необходимо, чтобы все было понятно, ясно и не сулило непредвиденных ситуаций, из которых приходится выкарабкиваться, сдирая кожу в кровь и сжигая последние нервы.

Наревевшись от души, она провалилась в тяжелый сон, но спасения это не принесло. Виктория Михайловна просыпалась каждый час. Снились сплошные кошмары. Самое удивительное, что кошмар не кончался, а продолжался, словно многосерийный фильм без конца и без начала, и непременно с того места, которым закончился до очередного пробуждения. Она все время бежала по шоссе, пытаясь скрыться от ужасного окровавленного Деда Мороза, который гнался за ней на мотоцикле. Умирая от жары, она еле двигала ногами, сердце выскакивало из груди, ужас сковывал тело. Она отдавала себе отчет, что все это полный бред и просто сон. Откуда взяться Деду Морозу в Испании, здесь уместнее был бы Санта-Клаус, но от этого страх не исчезал, а только становился сильнее, нарастал и сводил с ума. Спасения не было. С одной стороны дороги поднимались отвесные горы, на которые мог вскарабкаться только человек-паук, а с другой – был почти вертикальный обрыв. Дед Мороз хохотал так, что этот ужасный звук заглушал рев мотоцикла и парализовывал. Борода развевалась по ветру, со лба лилась кровь, перемешанная с кетчупом. Ужасный преследователь между приступами холодящего кровь хохота выкрикивал угрозы и слизывал жуткую ало-красную смесь с губ. Проснувшись от собственного крика в третий раз, Виктория Михайловна решила больше не рисковать. Пусть лучше будет бессонная ночь, чем такой сомнительный отдых. Одевшись, она тихонечко выскользнула из спальни, спустилась вниз, вышла из дома и села в плетеное кресло-качалку у бассейна. Как бы было здорово, если бы с ними не случилась эта скверная история. Теплая ночь, звездное небо, тишина, покой, благоухание цветов. В саду умиротворенно журчал декоративный фонтанчик. Птички ночные щебетали ласково и ненавязчиво. Жить бы и радоваться. Но, видать, не судьба.