пока мелкий кренер будет грести ряску. Если никто больше не явиться за это время, то уж позже точно не придут. Иначе возвращаться придется по темноте.

Братья без проблем дошли почти до самого пруда и затоились за деревьями. С выбранной позици можно было наблюдать за мальчишкой и одновременно следить за тропой из деревни.

— Ждём здесь, — Курт достал из-за голенища нож и начал подрезать толстую ветку на ясене, — он точно больше двух часов, возиться будет. Главное чтобы другие не заявились. А мы пока дубинки себе вырежем. Не будем сопляку давать лишний шанс с его топором.

— И то верно, — Стефан тоже достал нож и присмотрел молоденькие деревце, — часа через три темнеть начнет. Ближе к вечеру вряд-ли кто заявиться. А как думаешь, сколько такой кулис стоит?

— Он еще молодой, но видно что здоровый. Такой ещё может хорошо подрасти. Приучен к волокушам. На ярмарке за такого семь или восемь золотых дать могут. Только мы на ярмарке его продать не сможем. Если мы приведем на торг краденого кулиса, то нас, скоре всего схватят и повесят. Отведем ящера в стойбище. Там подскажут куда можно отвести или сдать старейшине. Он добытых кулисов скупает. Но он нам больше трёх золотых не даст.

— Да три золотых это уже здорово. Мы за два месяца по ярмаркам меньше чем по сотне серебром накопили, у тут за одного кулиса считай втрое больше.

— Ты не спеши делить шкуру недобытого кулиса. Если никто не помешает, то нужно еще парня по-тихому прикончить, тело спрятать и с кулисом подальше убраться, пока его родичи не хватятся.

— Да все путем будет! Пацан мелкий. Через час он устанет и будет ряску тягать не оглядываясь. Я сзади подойду и дубинкой его успокою, — Стефан перестал пилить деревце у корня и начал аккуратно срезать мелкие ветки и опускать их на землю. Целиком с ветками срезанное деревце не получится опустить тихо и незаметно. Спугнуть добычу раньше времени молодой рош не хотел, — Если с первого у дара не откинется, то мы еще с него за Ганца спросим. Свяжем, рот заткнем и заставим перед смертью пожалеть, что его родня нашего брата убила!

— Меньше болтай, больше на дорогу посматривай, — Курт обрезал ветку ясеня по кругу уверенными движениями, почти не отводя взгляд от кренерского пацана, который на берегу пруда снимал с кулиса упряжь, — чего это он его распрягает? Решил отпустить попастись? Дурак мальчишка. Пока работать будет, кулис и убежать может. Потом за ним гоняться придется.

— А может он приученный на голос возвращаться?

— Если так, то хорошо, такие дороже стоят. Только тягловых обычно особо не обучают, это не верховые. Ладно, как будет заканчивать, все одно его запряжет. Подождем.

Юкон в это время выпряг кулиса из волокуши и позволил зайти в мелкую воду среди зарослей камыша. Камыш рос пучками у берега, а почти все зеркало немаленького пруда устилала ряска. Отец рассказывал, что ряска эта необычная и в других краях не встречается. Сколько не гребли ее с поверхности, а полностью даже часть пруда очистить не получается. А прийди через день или два, так снова вся поверхность ею занята. Если бросить на землю, то через несколько часов она побуреет и превратиться в кашицу. Кашица эта подсохнет и рассыпется еще через пару дней. Так кренеры осенью удобряют свои огороды. На удобренном месте лук и чеснок растут просто шикарные, капуста тоже хорошо удается. А вот морковь после ряски растет грубая, несладкая и неровная.

Еще из ряски добывают масло. Для этого ряску пару дней подвяливают на подстилке из рогоза или камыша, разложив в тени. Она темнеет и уменьшается в объеме, но остается плотной. После этого ее перетирают в ступе, складывают в мешок и кладут под гнет. Через ткань вытекает прозрачное чуть зеленоватое масло. В еду его обычно не используют, хотя оно и съедобное. Вкус и запах не шибко аппетитный. А вот как топливо для светильников оно очень даже подходит.

Собирали ряску корзинами. Ко дну корзины привязывали небольшой камень, чтобы оно не задиралось вверх. За ручку привязывали веревку. Корзину забрасывали в пруд и и тянули обратно за веревку. Собрав ряску в одном месте, отходили немного в сторону или забрасывали корзину подальше.

Работа нехитрая, но на самом деле не очень и легкая. Работая, приходится постоянно заходить по щиколотку или даже по колено в воду по илистому дну. Спуск в воду далеко не во всех местах удобный. Редко удавалось обойтись без синяков и ссадин на коленях. Марк года три тому даже ногу здесь сломать ухитрился. Хорошо, что кости как следует срослись и хромым не остался. С тех пор и не любит старший брат за ряской ходить.

Юкон взял корзину и крутанув над головой забросил подальше. Подтянул к себе за веревку. Ряски набралось меньше половины. Это не очень хорошо. Значит в самом удобном месте ее сегодня или вчера хорошо повыбирали. Придется или таскать до темноты по полупустой корзине или идти вдоль берега туда, где ряски больше. Но там дно неудобное. Ноги проваливаются в ил, на на берегу подъем крутой и глинистый. По такому несколько раз пройдешь, и он в каток превратиться. Вдвоем еще не страшно. Один может грести и передавать корзину второму на берег, чтобы он ряску в волокуши высыпал. А в одиночку совсем неудобно.

Но Юкону даже это настроение не испортило. Он высыпал ряску в волокуши и подошел к кромке воды. Положил корзину на берегу он сел и опустил ноги в пруд.

Почему-то, касаясь воды ногами, он ощущал кулиса намного легче. Мало того, он чувствовал не только кулиса, но и все живое, что сейчас двигалось в воде поблизости. Но если кулиса он чувствовал как бы изнутри, то про плывущую рыбу и засевших в засаде раков он просто знал, где они примерно находятся и куда движутся. Это было непривычно и не укладывалось в голове. Но если не задумываться, а просто чувствовать, то все упрощалось.

Мир как бы стал глубже, расширился за счет еще одного нового чувства, стал более объемным и выпуклым. Вода в пруду перестала быть однородной и скучной. Она была наполнена течениями и звуками. Вода говорила с Юконом. Нет, не так. Вода