Когда я стала бабушкой, то признавалась, что не готова – не к первому внуку, а к этому «титулу». Я ощущала себя слишком молодой для этого звания, ассоциирующегося со старостью. В моем представлении мои собственные бабушки и дедушки продвинулись в жизни гораздо дальше, чем я, но дело было не только в возрасте, но и в мировоззрении, которое, я не сомневалась, присуще обладателям этого почетного наименования. Я всегда хотела быть похожей на бабушку Джейкобс: спокойную, уверенную, готовую дать мудрый совет или вовремя обнять. Казалось, она всегда знает, что нам нужно. Одним подмигиванием или кивком она могла мгновенно придать уверенности: у тебя все будет. В сорок два года я не была готова примерить роль бабушки на себя.

Но 21 декабря 1993 года Рождество для Байденов наступило раньше обычного, так как родилась наша первая внучка, дочь Хантера и Кэтлин. Мы были безумно рады появлению Наоми, названной в честь погибшей сестренки ее отца. Хантер и Кэтлин были прирожденными родителями: они никогда не нервничали и не беспокоились по поводу того, что касалось ухода за ребенком. Я с гордостью наблюдала за тем, как они входят в свои роли, словно всегда были мамой и папой. Робе́рту, маму Кэтлин, стали называть «бабушкой», а я выбрала для себя вариант «бабуля». И, к моему удивлению, он мне очень подошел.

Наоми была спокойным ребенком, с самого рождения она приносила только радость. Даже будучи сама матерью, я оказалась не готова к тому, какую любовь буду испытывать к этой малышке. Когда она была дошкольницей, я любила «похитить» ее на день-два. Мы отправлялись к друзьям в Нью-Джерси и проводили вместе время на берегу океана. Я просто смотрела, как она ползает по песку. Я позабыла, каким волшебным выглядит мир в глазах ребенка, но с Наоми каждая ракушка, каждая волна, каждый денек на пляже освещались своей новизной.

Потом появилась Финнеган, вторая дочка Хантера и Кэтлин. Ее назвали Джин Финнеган Байден в честь Ма-Ма. И, как и ее тезка, она была полна энергии и решимости. Третьей родилась Роберта Мейбел – ее назвали в честь мамы Кэтлин и моей любимой бабушки Мейбел Джейкобс. Таким образом мы соединили две ветви нашей семьи. Дети хорошо для этого подходят: разные части семьи объединяются вокруг маленькой, хрупкой, потрясающей новой личности. Мой дед ласково называл свою Мейбел Мэйзи, и девочке этот вариант имени тоже прекрасно подошел.

В родительство мы бросаемся очертя голову. Учиться приходится на ходу. Никакие тренировки не подготовят вас к взлетам и падениям родительства и к силе сопутствующих им эмоций. Многие говорят о том, что эта любовь не похожа ни на какую другую, и это правда. Она у вас в крови, в мозжечке, она как мышечная память, которая была всегда. Гораздо меньше говорят о том, какой страх мы испытываем, становясь родителями, и насколько он тоже ни на что не похож. Мы не просто переживаем из-за возможных опасностей – мы ясно видим их своим мысленным взором: кувырок с лестницы или падение на скользком тротуаре, кусочек пищи, застрявший в горле младенца. И, несмотря на все ваши благие намерения, кто-то ломает ногу или получает порез, который надо зашивать, и вот вы уже чувствуете вину за то, что не смогли защитить ребенка. Вы ощущаете отзвук каждой своей ошибки еще до того, как совершили ее, а потом годами прокручиваете случившееся у себя в голове. Растить детей – это чудесно, но очень страшно.

Вы ощущаете отзвук каждой своей ошибки еще до того, как совершили ее, а потом годами прокручиваете случившееся у себя в голове. Растить детей – это чудесно, но очень страшно.

Однако с Наоми и ее сестрами, а в дальнейшем и с детьми Бо и Холли, Натали и Хантером, это была та же сильнейшая любовь, но без страха. Если со своими детьми я устанавливала границы: что они могут есть, где они будут играть, когда им ложиться спать, – то внукам позволяла все. Десерт вместо обеда? Почему бы и нет! Не спать и зависать с бабулей всю ночь? Конечно! Я не должна была просить их убираться в своих комнатах или беспокоиться о том, что не была достаточно тверда в своих решениях, – это была работа их родителей. Я могла думать лишь о том, чтобы сделать их счастливыми и наслаждаться каждой секундой, проведенной вместе. Это были все те же радости родительства, но без негативных сторон.

Джо и дети часто говорили мне, что к внукам я отношусь гораздо теплее, чем к кому бы то ни было. Я не знала, что им ответить, – все происходило само собой. Когда рядом внуки, я вспоминаю о том, какой невероятной может быть жизнь. И, к своему удивлению, я чувствую себя моложе. И я не хочу упустить своего шанса и хочу быть с ними по возможности каждое мгновение.

Когда пришло время поиска спутников жизни, я хотела для своих детей лишь одного: чтобы их любили так, как они этого заслуживают. Хантер, Бо и Эшли нашли такую любовь в лице Кэтлин, Холли и Говарда. И я тоже люблю всех избранников моих детей. Я знаю, как это тяжело – войти в такую сплоченную семью, как наша, и поэтому всегда старалась, чтобы супруги моих детей чувствовали себя кровными родственниками, а не «приемными». В этом вопросе примером для подражания были мои родители. Они всегда поддерживали нас, но не нарушали наших границ. Мне не хотелось заблуждаться на тот счет, что лишь я одна знаю, как приготовить любимую еду моих детей, хотя, конечно, иногда я ловила себя на мыслях вроде «с какой стати моя невестка не сворачивает носки» (или делает что-то еще не так, как я).

Я внезапно по-новому взглянула на всегдашнюю манеру Ма-Ма давать советы в форме предложений. Было непросто отойти в сторону и дать детям возможность найти свой собственный путь, но Ма-Ма отступала, когда мне это было особенно необходимо, и мне тоже надо было научиться в нужный момент держать рот на замке. Это не всегда мне удавалось, и я была далеко не идеальной матерью для партнеров моих детей, но надеюсь, что каждый из них знает, как я рада, что они пришли в наши жизни.

Хороший брак основан на компромиссе, но, когда в брак вступили мои дети и особенно после того, как у них появились дети, я поняла, что компромисс выходит за рамки совместного принятия решений супругами. По мере того, как мест за нашим семейным столом становилось больше, нам вдруг захотелось общих праздников, и мы чувствовали себя обделенными, когда не виделись с внуками. В первые годы, когда дети переженились, переговоры относительно Рождества были непростыми. Мы перепробовали массу вариантов, но