За небольшой полированной стойкой сидела приятная барышня, взглянувшая на него вопросительно. Федор подумал, что здесь привыкли видеть девушек, а он, Федор, выпадает из стиля. Он подошел к стойке, поздоровался и, улыбаясь, спросил господина Пригудова.

— Роман Васильевич занят, у него сессия, — сказала девушка.

— Здесь?

— Ага, у нас. В студии, — она махнула рукой.

— Жаль, он мне очень нужен, — Федор не скрывал разочарования. — Когда он освободится?

— У него через пятнадцать минут перерыв. Можете подождать, если хотите.

— Спасибо! — обрадовался Федор.

— Вы по жалобе? — после некоторого колебания спросила девушка. — Вы же понимаете, только единицы проходят кастинг, а хотят все! Вы только не подумайте, что я его защищаю, между нами, он иногда перегибает, — она выразительно вздернула бровь. — Ну там орет, ругается, что бездари. Но ведь и помогает! Он же всех знает, у него все схвачено. Он из них людей делает. А они пишут и пишут, Паша Рыдаев отбивается, Роман Васильевич очень переживает, а у него слабое сердце. Да за такие бабки можно нанять десять адвокатов! Я Роме говорила. Так что вы не думайте, нашу студию даже в других городах знают и за границей. Приходят совсем неадекватные, прямо истерички. А мамаши!

Федор с улыбкой слушал, думая, что простодушная барышня выложила ему все проблемы студии, а то, что она назвала босса Ромой, говорило о многом.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Аня.

— Очень приятно, Аня. Я Федор. Федор Алексеев. Я не имею никакого отношения к жалобам…

— Ой! — Она прижала ладошки к щекам. — Извините! Я думала… Кофе хотите?

— Хочу. Спасибо, Анечка.

— Я сейчас! — Она выбежала из приемной и нырнула в какую-то дверь.

Федор сел на диван и осмотрелся. Холл был небольшим и уютным: много зелени, два бежевых диванчика и кресло вокруг маленького журнального столика. Вдоль стен стояли стулья, видимо, на случай большого количества соискательниц. На стенах помещалось десятка два черно-белых фотографий див с автографами — видимо, тех, из кого Рома сделал людей. Томные, с тяжелым гримом и взглядом исподлобья, в открытых платьях, с каскадом сверкающей бижутерии, они были похожи друг на дружку, словно сошли с конвейера на фабрике звезд: куколки-близнецы, манекены. Трудно было представить, что это живые девушки и они могут двигаться, разговаривать и пить кофе. Или рожать детей.

Вернулась Аня с чашкой кофе.

— Я положила сахар, ничего? Две ложечки.

— Спасибо, Анечка, — сказал Федор, принимая чашку и отхлебывая для приличия.

Будучи пижоном по определению капитана Астахова, Федор не пил растворимый кофе, как все нормальные люди, и разумеется, никакого сахара.

— У вас красивый кулон! — сказал он, заметив в вырезе девичьей блузки необычное украшение.

— Это подарок! — похвасталась Анечка. — На день рождения.

— Замечательная работа. Старинная.

— Ага! Италия, восемнадцатый век. Рома говорит, не носи, а то ограбят, так я только на работе, под блузкой.

День открытий чудных, подумал Федор, рассматривая семейную драгоценность доктора Сницара: вертикальный дизайн, семь крупных ромбовидной формы сапфиров в обрамлении мелких бриллиантов.

— Аня! — послышался резкий оклик. — Что тут у нас?

Девушка отшатнулась, Федор поднялся навстречу хозяину. Пригудов, или Рома Прыщ, был удивительно похож на актера Дени де Вито — такой же маленький толстый пузан лет пятидесяти с плешивой макушкой и жидким пучком волос, стянутым резинкой. Черная рубаха на плечах была усыпала перхотью. Он настороженно смотрел на Федора круглыми птичьими глазами.

— Роман Васильевич Пригудов?

— Допустим. Вы кто?

— Меня зовут Федор. Федор Алексеев. Я консультант по юридическим вопросам. Мы не могли бы поговорить?

Пригудов подумал и кивнул:

— Пошли ко мне. Аня, кофе!

— Я вас слушаю, — сказал он, усевшись за письменный стол.

Федор, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло напротив.

— У меня к вам пара вопросов, Роман Васильевич…

— На каком основании? — перебил Рома. — Вы от кого? Имейте в виду…

Да что же они здесь такие пуганые, подумал Федор.

— Не буду ходить вокруг да около, Роман Васильевич, я пришел к вам за помощью, — сказал он проникновенно, глядя ему в глаза.

— За помощью? — Пригудов слегка опешил. — Я ничего не знаю! Вам лучше обратиться к моему адвокату Рыдаеву.

— Паша Рыдаев мой добрый друг, — сказал Федор. — Давайте пока побеседуем лично, Роман Васильевич.

Дверь приоткрылась, и вошла Аня с подносиком.

— Я когда-нибудь научу тебя стучаться? — рявкнул Пригудов.

— Извините, Роман Васильевич, — пропела Аня, нисколько не испугавшись. — У меня же руки заняты. Вы дверь не закрыли, и я подумала…

— Хватит, иди, ради бога! Что вам нужно? — он уставился на Федора.

— Вам знакома Лариса Огородникова?

— Лара Огородникова? Допустим. И что?

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Что значит в последний раз? Она что, вернулась? Ни разу за два года не позвонила! После всего, что я для нее сделал! Да если бы не я… А что вам, собственно, надо? Консультант по юридическим вопросам? — Он уставился на Федора птичьими глазами. — Консультант?

Ухмыльнулся и вдруг закричал:

— Что вы мне голову морочите! Какой консультант? Я же не вчера родился. Постойте, а ведь я вас знаю! Точно! Вы профессор философии в нашем педе и частный детектив. Помню я вашу фотку в институтском листке «Виват, академия!», ваша студентка принесла. Рвалась в звезды, но господь таланта не дал. Я ей так и сказал, это, деточка, не твое, учишь философию, вот и учи себе на здоровье. Неглупая девочка, поняла. Точно, группа студентов и ихний наставник, профессор Алексеев. Рассказывала про вас взахлеб. Угадал?

Деваться было некуда, и Федор признался, что угадал.

— То-то! — захохотал Пригудов, радостно потирая руки. — А теперь давайте по порядку, профессор, как коллега коллеге. Мы же коллеги! Поднимаем молодежь, воспитываем, учим жизни. Частные детективы просто так в гости не ходят. Чего она натворила?

— Роман Васильевич…

— Рома! — перебил его хозяин. — Просто Рома. Мы же свои люди, профессор. Аня! — вдруг завопил он, и Федор вздрогнул. В дверях появилась секретарша. — Анечка, нам с профессором по кофейку! Хорошего, — сказал с нажимом, — а не это дерьмо! Я вас слушаю, профессор.

— Роман… Рома, вы не знаете, кто провожал Огородникову в аэропорт? Это было ночью двадцать второго августа. Вечером двадцать первого были проводы, помните?