Сницар развел руками.

— Ты бы занялся своими проблемами, — сказала Ванесса. — У тебя сейчас плохая полоса.

— Может, кинешь на картах?

— Может. Но я и так скажу. Плохая полоса. Хочешь совет?

Он кивнул, улыбаясь.

— Ты никогда не дрался, всегда уходил, всегда сглаживал острые углы. Ты пацифист, Гоша. Но ты способен на поступок… Если прижмет. Неординарный поступок. Но будешь тянуть с ударом до последнего. Эти ли качества, другие ли, а только ты преуспел в жизни. Ты руководишь лечебницей, тебя знают…

— Откуда ты знаешь? Ты следишь за мной?

— Ну что ты! Нет, конечно. Твой центр рекламируют в Интернете, мои клиенты тоже многое мне рассказывают. Я не сомневалась, что из тебя будет толк, ты всегда идешь до конца…

Она замолчала. Сницар тоже молчал, ждал. Ему казалось, он знает, куда она клонит. Он не ошибся.

— Тебе есть что терять, Гоша. Избегай необдуманных решений, смирись. Есть вещи, ради которых можно пойти на… Ради которых можно пойти на все! Цепляться когтями и зубами. Ты сейчас в тупике, тебе нужно выйти из него любой ценой. Иногда приходится выбирать между плохим и очень плохим. Никакая цена не бывает слишком велика, понял? Карьера, успех, известность… За это нужно платить. Ты меня понял?

Теперь она смотрела на него жестко, без улыбки.

— Я тебя понял, — сказал он. — Я подумаю. Мне пора… Ванесса. Посуду вымоешь сама?

Главный менеджер смотрела на него с вопросительной улыбкой.

— Светлана, я снова к вам за помощью, — Федор Алексеев улыбнулся в ответ. — Не прогоните?

Да разве такого можно прогнать?

— Ну что вы! — Девушка вспыхнула. — Прошу вас, садитесь. Я вас слушаю.

— Вы мне очень помогли с информацией про Ларису Огородникову, спасибо. У меня еще пара вопросов, вы позволите?

— Конечно. Я вас слушаю, — повторила она.

— Мы ищем мужчину, к сожалению, фотографии его у нас нет. Но описание довольно подробное. Большого роста, широкоплечий, ярко и броско одевается, говорит басом, любит ювелирные украшения — цепочки, браслеты, кольца. Никого не напоминает?

Девушка задумалась, и Федор понял, что она знает бывшего друга Огородниковой. Он не торопил, смотрел на нее с улыбкой.

— Похож на нашего секьюрити, Гену… Геннадия Смолика. У него проблемы?

— Да нет, просто он попал в наше поле зрения, хотелось бы поговорить. Он сейчас на работе?

— Должен быть. Я сейчас узнаю.

— Не нужно, просто скажите, где его найти. Я разберусь.

— Знаете, судя по описанию, он похож на того, кого вы ищете, но вы же понимаете…

— Понимаю. Если это не он, то вопрос будет исчерпан.

— А что он сделал? — не удержалась она. — Может, он уже ушел.

— Ничего не сделал, никто его ни в чем не обвиняет. Нам нужно просто поговорить.

— Он разведен, — зачем-то сказала она.

— Завидный жених, — не удержался Федор.

Геннадий Смолик пил чай у себя в кабинете. Смотрел по телевизору футбольный матч. Это был, несомненно, тот персонаж, которого видела Мария Станиславовна. Здоровый, краснорожий блондин с короткой стрижкой, увешанный цепочками, он казался еще крупнее из-за синего форменного комбинезона с надписью «Охрана» на кармане.

— Можно? — спросил Федор и, не дожидаясь разрешения, вошел. — Господин Смолик? Добрый день.

Смолик перестал жевать и уставился на Федора.

— Вы позволите? — Федор опустился на свободный стул. — Продолжайте, я подожду.

— Чего надо? — опомнился Смолик. — Вы кто вообще такой?

— У меня к вам несколько вопросов о Елене Огородниковой…

— Чего? — набычился Смолик. — Какая еще Огородникова? Не знаю таких. Шел бы ты со своими вопросами куда подальше.

— У меня есть свидетель, который видел вас вместе.

— Да какое тебе дело! — Смолик начинал сердиться, и Федор подумал, что не чаи он тут распивал. — Чего надо? Ты мент?

— Нет, из частного агентства.

— Один хрен. Иди давай отсюда, ничего я тебе говорить не буду. Не люблю я вашего брата за подлючесть. Лезете всюду, людям жизнь портите.

— Тебе даже неинтересно, о чем я хочу спросить? — Федор тоже перешел на «ты».

— В гробу я видал твои вопросы. Ленка была та еще стервида, ее счастье, что успела свалить в Германию, наследила тут…

— Она в розыске, — сказал Федор. — Как сквозь землю провалилась.

— На хрен она кому сдалась? — непоследовательно заявил Смолик.

— Тайна следствия, — сказал Федор, искренне забавляясь.

Знал он таких, как Смолик, вздорных, драчливых, глуповатых парней. Ему казалось, что он укротитель диких обезьян и сейчас должен укротить самую здоровую, самую глупую и самую вздорную обезьяну.

— Тайна у него! — фыркнул Смолик. — Вот и иди со своей тайной. Обокрала кого-нибудь, она девка шустрая. Говорят, клофелином по малолетке баловалась. Небось папик загнулся?

— Не было папика.

— А кто? Может, доктор? Он слюни пускал, замуж звал, а она стреляет зенками, ни одного мужика не пропустит. У него рога как у лося, — Смолик гоготнул. — Он из дому, а она уже ведет. Не, он чувак безобидный, хозяина на ноги поставил. Налоговая наехала, и он с копыт.

— Вас видели вместе, — заметил Федор. — Было? Ты мужик видный.

— Ну было. Она сама напросилась, проводи, говорит, типа, боюсь возвращаться ночью одна. А мне не жалко, поехали, говорю, у меня как раз смена кончилась. Доктора не было дома, ну я и остался. Не пропадать же добру! — Он заржал.

— А чего с ней вместе не укатил?

— А чего там делать? Бабам легче, подолом метут, и вся работа. А мне куда? Мне и здесь хорошо. — В голосе его звучала обида.

— Бросила тебя, получается? Сменяла на Германию… — Федор чувствовал себя иезуитом.

— Меня? Да я, может, сам ей под зад коленом! — возмутился Смолик. — Она замутила с одним жлобом, ну я ему насовал, он у меня красной юшкой умылся! А ей сказал: все, подруга, иди гуляй! Кончено. Был Гена Смолик, и весь вышел.

«Замутила с жлобом»… Федор сдержал улыбку. Себя жлобом Смолик, видимо, не считал.

— Ей ты тоже насовал?

— В смысле? — Смолик вытаращился на Федора.

— Руку на нее поднимал?

— Я?! На бабу? — рявкнул Смолик. — Никогда! Кого хочешь спроси! Чтобы Гена Смолик руку на бабу… Ну ты даешь! — Он даже задохнулся от возмущения, лицо побагровело.

— Стоял и смотрел, как она с жлобом?