– А я только что тебя вспоминала, – Аня пригладила ладошкой одинокий вихор, взметнувшийся протуберансом над лысеющей головой пана Поспишила. – Странно, правда?

– Странно, что я до сих пор тебя не встретил. И если бы не эта дурацкая авария, то мы бы навсегда разминулись.

– Наверное, это судьба, правда, Вацлав? Знаешь, я, когда сюда на работу устраивалась, то в голове была навязчивая мысль: «надо обязательно ехать». Я не знала зачем. Просто, какая-то внутренняя уверенность в необходимости моего присутствия здесь.

– Я счастлив, что ты всё сделала так, как велел тебе твой внутренний голос. Мне очень жаль, что тебе из-за меня пришлось рисковать жизнью. Но я безумно рад нашей встрече. Если бы у меня, как у собаки, был хвост, то он бы сейчас крутился как пропеллер! – Поспишил заскулил, изображая пса, завидевшего свою хозяйку. – Я понимаю, что тороплю события, но я очень боюсь, что ты уедешь, Аня. И хочу сказать тебе: «Останься здесь со мной навсегда! Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Слышишь? Всё, что только пожелаешь. Я люблю тебя, Анечка».

Пражское отделение «Электросилы» располагалось в корпусах предприятия гиганта «ЧКД Прага», некогда гремевшего на весь социалистический лагерь. Пан Вацлав перенёс сюда из Словакии свой центральный офис. У него на это были две весьма веские причины. Во-первых, его красавица жена, которая писала свою диссертацию на кафедре прикладной физики Пражского Университета, и с которой он не желал расставаться даже на один день. Когда Вацлав Поспишил узнал, что Анна была выпускницей Харьковского Политехнического Института по специальности «Электрические силовые установки и асинхронные двигатели», он ещё раз подумал, что подобное точно притягивается к подобному. То, что Анна, на момент их знакомства, оказалась вожатой в детском летнем лагере в Словакии, для Поспишила, до сих пор оставалось чудом. Он нашёл куда более достойное применение прекрасным аналитическим и прикладным способностям жены. Аня стала вести научную программу пана Вацлава по экспериментам в области электричества при Пражском Университете. Прага встретила возвращение гиганта мысли с распростёртыми объятиями. И семья Поспишил зажила своей дружной неординарной жизнью.

Вторым немаловажным обстоятельством удаления пана Вацлава из Словакии, являлось его вполне обоснованное желание, держать жену – как можно дальше от колледжа и Верки Божковой.

Верка развернулась на славу. Поразительно было видеть, что, не только, ученицы, но даже сорокалетние педагоги вытягивались в струнку, в момент утреннего построения, когда двадцатитрёхлетняя Верка Божкова шествовала мимо них для поднятия флага пана Поспишила. За семь лет, прошедших с воцарения Божковой на месте заместителя директора колледжа, власть юной богини стала абсолютной и непререкаемой. У пана Вацлава на это были свои причины. Божкова быстро доказала, что не бросает слов на ветер. Уже спустя год после предоставления ей особых полномочий, она продемонстрировала пану директору первую, инициированную ею, восьмёрку тёмных магов. Демонстрацией её силы стало устранение того самого американского журналиста, который требовал у Вацлава Поспишила передачу прав на патент по ртутным циклоническим генераторам.

Верка Божкова была наделена какой-то природной женской мудростью и прекрасным мыслительным аппаратом. Оба эти компонента делали её непотопляемой в бурном море повседневности. Так, сгруппировав первую октаву нечисти, как она сама именовала своё творение из детей гордыни, Божкова не стала проводить дальнейшие изыскания, объяснив пану директору, что такие процессы лучше держать под контролем, а не ставить на конвейер. Октава, состоявшая из четверки безгранично преданных своей госпоже девушек и четырех молодых людей, живущих обычной жизнью простых смертных в сотнях километров от Зволена, творила свои тёмные делишки по ночам, когда сон овладевал всеми её участниками, кроме Божковой. В такие минуты Сила коллективного генератора Тьмы была огромна. Удалённость объекта поражения и его изолированность от внешнего мира не имели значения.

«Я и только я!» – самодовольно смеялась ведьма. – Нет, пан директор! Ваш единственный сдвоенный Нагваль Божьего Гнева – это я и робкая мямля по имени Янек. Остальные члены моей октавы – инициированные мною дети, набранные из группы простых людей. У них нет квадратуры, и они мне – не ровня! Потому, любого, кто попытается поднять у меня на корабле бунт, я быстро в крови искупаю. А курицы… В области Света теперь вы Голова, пан Вацлав! Вам и карты в руки. К тому же, я с ними никогда не ссорюсь, как это не странно. Впрочем, чего же тут странного? Они не притязательны и исполнительны. Где Свет, а где власть?!

Сеять вокруг себя семена раздора между новыми участницами и теми, кто уже подтвердил свою боеспособность, было попросту глупо и недальновидно. «Можно легко потерять то, что уже имеешь, а потому, всё! Набор в ряды Тьмы окончен!» – категорично решила Божкова, и занялась сугубо учебной деятельностью, в чём тоже добилась выдающихся результатов. Колледж пана Поспишила гремел на всю Словакию. На его выпускниц ведущие технические вузы страны смотрели как на самых желанных абитуриенток. Финансированием стипендиатов, обучающихся у Нобелевского лауреата, занималось теперь государство. Замминистра по образованию Словакии приезжал лично вручать аттестаты воспитанницам пана Вацлава.

Сами же девочки только спали и видели, что станут дипломированными специалистами и пойдут работать на предприятия или в НИИ, но, непременно, – под руководством словацкого гения. Они прекрасно понимали, что стоят у истоков нарождающегося нового направления в борьбе человечества за экологически чистые источники энергии и старались держаться в поле зрения его лидера.

Вацлав Поспишил только разводил от удивления руками: «И кто после этого посмеет сказать, что электричество, это не женское дело? Да у меня во всём Пражском Университете найдется только три-четыре студента, настолько же увлечённых и любящих электротехнику! А какое неординарное мышление! Я не удивлюсь, если моим выпускницам удастся воплотить в жизнь великую мечту человечества о беспроводной передаче энергии на расстоянии».

Что же до личной жизни пана Вацлава, то с года совершеннолетия Божковой он зажил сладостной двойной жизнью, купаясь как сыр в масле – в страстной любви юной фурии и в чистой нежной любви Анны. Судьба сделала ему, наконец-то, поистине королевский подарок, одарив любовью сразу двух женских сердец. И какой любовью! Как долго он ждал этого момента! «Стой, счастье! Стой! Дай насладиться тобой!» – говорил каждое утро сам себе Нобелевский лауреат, поднимаясь из кровати красотки Ян, дабы мирно уснуть вечером в кровати королевы Инь.

И эти качели могли бы раскачиваться если не бесконечно, то очень долго, но… В одну чудесную лунную ночь в безмятежный сон словацкого гения заявился огненный серафим. Дмитрий Солунский приставил свой пылающий меч к причинному месту профессора электротехники и произнёс:

– Ты определись, Вацек – или Свет, или Тьма. Пришло время выбирать. Но, если всё-таки Тьма тебе покажется более пылкой и желанной, то прежде, чем ты снова упадёшь в её объятия, я, в туже секунду, отрежу твой вожделеющий орган и засуну его тебе в то самое место, в котором ты можешь оказаться лет этак на 800, пока оно тебе не осточертеет, если ты, похотливый кобель, сейчас не остановишься. Понятно?!