Герцог встал на ноги, отряхнул брюки, чем несказанно взбесил Тора  (тот аж зарычал от злости):

— Долбанный аристократ!

Честно говоря, я тоже не понимала, почему так важно соблюсти внешний вид в такой экстремальной ситуации, но, видимо, привычки куда сильнее живут в нас, чем мы думаем.

Неужели Ник часть настоящего Тора? Надеюсь, когда они были объединены, то не было настолько кардинально противоположных заскоков и одно балансировало другое.

— Похоже, у нас нет выхода, — посмотрел на меня Ник, закрыл глаза, начал произносить слова, и тут я услышала хлопок.

Пух! И нет больше передо мной ни Тора, ни Ника.

— Доигрались! — буркнул голосовой помощник, а потом зашипел, словно возникли звуковые помехи.

Что происходит? Эй?

Я открыла глаза и сладко потянулась. Давно я так не высыпалась!

— Очнулись, принцесса? — шторы раскрылись, как портьеры театра, в глаза попал яркий солнечный луч. — Как себя чувствуете? Какая же вы смелая!

Надо мной склонилась девочка, по виду подросток, но с больно деловым выражением на лице. Раскрыла мои плотно сжатые кулаки и забрала оттуда яркие рубины.

— Не двигайтесь. Кажется, в этот раз у нас все получилось! Белики покраснели! — она собирала по моему телу камни. По абсолютно голому телу!

На волосах девочки было чудиковатое украшение, опоясывающее голову, словно обруч с капсулами с почвой разного вида. Глаза как два бездонных синих колодца, совсем не подходили для ее возраста – из их глубины  смотрела сама мудрость.

Кто она?

Я напрягла память, и стрелы воспоминаний стали пронзать голову насквозь.

Больно до тошноты, до грудного спазма!

— Тише, тише! Принцесса, к вам просто возвращается память, скоро  станет легче! — помогла мне сесть на кровати девочка и погладила по спине.

А я задыхалась от каждой сцены, что вспыхивала в голове. Вот я – Сильвия – принцесса Южного государства, прибыла в Северное королевство для заключения брака с истинным, с потомком короля, который будет настоящим благословением для моего народа. Вот я – Юлия – бегу по каменистому пляжу в объятия Славы, громко смеясь. Вот я, Эрика, падаю с огромной высоты и едва не разбиваюсь о землю, оказываюсь в лапах черного дракона и визжу от страха.

Вот я хороню тетю, умываясь слезами под проливным дождем, чувствую себя самой одинокой на свете.

Вот я стою, протягиваю руку, и она проходит сквозь моего сына.

Вот я получаю новость, что мой жених выбрал переворот вместо мирной жизни, а вместо любви – власть. Отказался от нашей истинности, даже не взглянув на меня, чем обрек и меня, и себя на вечное одиночество в следующих пяти жизнях.

Вот я нашла перерождение Богини Времени и ввязалась в удивительную авантюру с риском для жизни...

Физическая боль постепенно угасала. Все яснее разделялись моя настоящая жизнь и будущая, куда я попала при помощи этой девочки.

— Не плачьте, вы уже здесь. Чтобы ни произошло в другой жизни, забудьте! Вы сейчас в настоящем, а той, будущей, вас еще нет, — заглядывала мне в глаза Богиня Времени.

На лице девочки проступило сочувствие, а вот глаза остались абсолютно безучастны. Словно она видела столько судеб, что ее невозможно было чем-то удивить или пробить на эмоции.

— Как же нет? А мой сын? Как же Вей? — я сжала одеяло так сильно, что оно затрещало. А потом глухая боль сменилась острой: как же Катар?

Сколько же у него имен! Слава, Тор, Ник…

Но здесь его настоящее имя в этой жизни — Катар. Оно выскочило из глубины памяти и наотмашь ударило в сердце. Куда как сильнее боли о том, что больше не увижу сына из будущей жизни.

Предательство истинного здесь чувствовалось куда как острее. Реальность и похороненные надежды снежным комом смяли воспоминание о Юле, оставляя пульсирующую потребность видеть Катара.

Какой он в этой жизни? Ведь мы даже не виделись...

— Все души, окружавшие вас, так или иначе будут с вами, — успокоила меня Богиня Времени. —  Сын придет к вам в будущей жизни, так что не думайте о нем. Вы забыли вашу главную цель? Не только вы были в будущей жизни, но и Катар прошел через нее. Не только вы сейчас очнулись с воспоминаниями и болью, но и он увидел последствия своего поступка. Так что выше голову, принцесса! Вы сделали все, что могли! Мало кто способен пройти через такое и принести подобную жертву.

Катар тоже помнит все? Точно! Как я могла забыть!

Но не подумает ли он, что это просто кошмар? Не отмахнется ли от пережитого в будущем как от ненужного хлама?

Я с тревогой посмотрела на девушку и та покачала головой:

— Я знаю, что вас тревожит. Нет, он не перепутает произошедшее, — девочка задрала рукава моей ночной сорочки и показала руки в письменах, словно исписанный манускрипт. — У него такой же отпечаток временного прыжка.

На душе сразу стало легче. Теперь я вспомнила, о какой жертве говорила Богиня Времени: с такими руками я стану изгоем, если Катар не возьмется за голову и этот прыжок не вразумит его.

Что он сделает? Смогла ли я достучаться до него? Испугать будущим? А ведь это была только одна жизнь! И если я чувствовала все так живо (боль предательства, невозможность коснуться ребенка), то и он должен был мучиться от того, что его душу разделили пополам и он не мог быть со мной…

Меня осенило:

— Богиня Времени, Катар же не знает, что его душу поделили! Я не смогла ему сказать!

— Это не имеет значения. Катар насладился сполна ощущением того, что его истинная пара не может быть с ним, чтобы он ни предпринял, как бы ни старался перевернуть мир и нарушить все правила. Принцесса, вы сделали все, что могли. Теперь ход за ним.

Правда? Но проняло ли его до костей так же, как и меня? Вот бы одним глазочком взглянуть, что сейчас с ним происходит!

Катар очнулся как от толчка. Грудную клетку распирало так, что казалось ребра ощетинятся на весь мир, выпадут внутренности, а сердце, и без того растерзанное в клочья, осыплется прахом утерянной любви.

— Катар, наступаем? — в палатку заглянул его верный помощник и побледнел от вида своего вожака. — Вам плохо? Позвать лекаря?

Катар смотрел на Виморта, но не видел его. Вместо этого перед глазами крутился мир, полный воспоминаний.

Морской воздух, бодрящий любовью, страсть на пляже, сплетенные тела и обещания никогда не отпускать друг друга. Браслеты, которые привели соперника. Раскол, вынужденное отступление и счастливая новость об отцовстве. А потом боль оттого, что ты не можешь подобраться к любимой, вынужден отнять дитя и видеть, какими безжизненными стали глаза, в которых раньше плескалась любовь через край.