Катя Гуга произнесла всю эту чушь невозмутимо, будто подобные утверждения для нее были в порядке вещей. Хотя, сообразив, куда именно она обратилась за помощью, Березовская только кивнула сама себе: эти и сами всю дорогу на такой волне или, во что больше хотелось верить, привыкли ко всему и воспринимают всякие чудачества как должное.

— Хорошо, а обычный телефон, стационарный?

— Да он просто трубку не берет. Не любит звонков от любопытствующих незнакомцев.

— Допустим. Но редакция все-таки каким-то образом поддерживает с этим Торбасом связь?

— Очень просто. У него стоит автоответчик. Кроме того, есть несколько номеров, которые он помнит наизусть и считает безопасными для себя и даже необходимыми. Мать, бывшая жена, может, кто-то еще, не знаю. В том числе и наша редакция. Если надо срочно связаться с Торбасом, все звонят с телефона, что в приемной шефа. Это тот, по которому и мы с вами сейчас говорим.

— Ну не ехать же мне к вам в офис… Послушайте, Катя, вы не могли бы оказать мне… — Кира запнулась и поправила себя: — Я имею в виду следствию… В общем, небольшую услугу?

— Позвонить ему отсюда и предупредить, чтобы ждал вас? — мгновенно догадалась Катя. — Это без проблем, только в прокуратуру Торбас не придет. А домашний адрес он запретил давать без предварительного согласования с ним.

— Так позвоните ему, пожалуйста, и попросите разрешения дать его адрес… — Кира начала терять терпение. — Я, конечно, могу дать оперативному персоналу поручение собрать все данные об этом вашем зашифрованном консультанте. После чего за ним приедут и вежливо пригласят ко мне в кабинет, если же он попробует спрятаться в этот свой параллельный мир, его и оттуда вытащат и доставят в прокуратуру приводом. Передайте ему, пожалуйста, эти слова, когда будете звонить.

— Да он таких вещей не боится, — бойко отрапортовала на другом конце линии офис-менеджер. — Во-первых, потому что он там под своим именем не прописан. И без его согласия никто его не найдет.

— А как у него со здоровьем? В порядке? Он что, по поддельным документам живет?

— Документы у него подлинные, — успокоила Катя. — Только его настоящую фамилию мало кто знает. Во всяком случае, у нас в редакции. Торбас — это псевдоним, под которым он время от времени пишет для нас статейки и комментарии. Дело в том, что своей настоящей фамилии он немножко… э-э… стесняется.

— Она непристойно звучит?

— Обычная еврейская фамилия. А он вбил себе в голову, что людям с такими фамилиями чаще всего не доверяют. Или не вполне доверяют. Чтобы он ни говорил, ему в ответ: «А, бросьте, это все ваши еврейские штучки».

— Вы это серьезно, Катя? — Даже сейчас, звоня из своего кабинета на вполне реальный стационарный телефон, Кира не могла отделаться от ощущения, что общается с жительницей какого-то параллельного мира. — Вы действительно так думаете?

— Я — нет. А он — да.

— Послушайте, но ведь Торбас тоже не украинская фамилия?

— Не настолько. Он почему-то считает, что Торбас звучит аристократично. Под такой фамилией, как ему кажется, вполне можно отстаивать существование параллельного мира.

— Ладно, — вздохнула Кира. — Как-то мне от всего этого не по себе. Торбас он или Шолом-Алейхем — особой разницы нет. Позвоните ему, пожалуйста, и передайте, что с ним хочет встретиться следователь городской прокуратуры. И успокойте: лично господину Торбасу это ничем не грозит. Просто следователю нужна небольшая консультация.

— А вы следователь по особо важным делам? — зачем-то уточнила Катя.

— Да, — соврала Березовская. — У нас других не держат.

— Его может не оказаться дома, — предупредила офис-менеджер.

— Тогда вам придется дать мне адрес без его разрешения. Наши сотрудники устроят у его дома засаду. Если вы откажетесь, я буду вынуждена расценить это как отказ в помощи следствию. А вам надо бы знать, Катя, что со следователями по особо важным делам такие номера не проходят. — На всякий случай Кира решила сгустить краски.

Трубка замолчала. Очевидно, девушка обдумывала последнюю фразу собеседницы.

— Вы могли бы перезвонить мне минут через десять? — наконец проговорила она.

— Нет, Екатерина. Это вы позвоните сюда и сообщите мне, что застали Ростислава Торбаса — или кто он там по паспорту? — дома. И он готов уделить мне столько своего драгоценного времени, сколько понадобится. Это понятно? Зафиксируйте мой номер, пожалуйста…

Спустя десять минут Катя Гуга аккуратно отзвонилась и доложила, что Ростислав Михайлович дома, он разрешил дать свой адрес и готов ответить на любые вопросы следователя по особо важным делам. И добавила: «Торбас любит, когда его называют профессором».

— Вы действительно профессор?

— Ну что такое «действительно»? Знаете, это такая зыбкая категория… Не каждый, кто защитил докторскую диссертацию, — ученый. Чаще всего это старательный исполнитель, последовательный и довольно грамотный. Но гарантирует ли факт присвоения ученой степени соответствующий статус человека? Разве каждый генерал в армии соответствует тому, что у него на погонах?

Ростислав Торбас оказался рыхлым человеком неопределенного возраста, бледным, тщательно выбритым и одетым непонятно по какой причине в строгий костюм с галстуком.

Снаружи дверь его квартиры выглядела деревянной, но внутри оказалась стальной и даже не обшитой утеплителем. Приглядевшись, Кира заметила, что обивку с этой стороны двери полностью содрали, а обнажившуюся поверхность металла будто обработал паяльной лампой неведомый художник-авангардист.

— Нравится? — поинтересовался профессор.

— Нет, — честно призналась Кира.

— Значит, есть эффект, — горделиво обронил он. — Вам не понравился внешний вид моей двери. Это ваша первая реакция, и она негативная. Следовательно, вы, как и большинство людей, не способны контролировать свои негативные эмоции. Зато позитивные старательно скрываете, как будто в позитиве есть что-то непристойное. Но! — Профессор Торбас поднял вверх указательные пальцы сразу на двух руках. — Я не ощущаю на себе действие вашего негатива. Его полностью поглотила моя защитная дверь. А накопить новую порцию негативных эмоций вы пока еще не успели. Значит, я в относительной безопасности.

«Больной, — решила про себя Березовская. — Точно больной».

— А могу я спросить: когда вы чувствуете себя в полной безопасности?

— Спросить можете, — кивнул Торбас. — Но ответа не дождетесь. Потому что никто на планете Земля не может чувствовать себя в полной безопасности.

— Выходит, наша планета безнадежна?

— Я этого не говорил. Безнадежным я считаю тот мир, в котором мы с вами пребываем в настоящее время. Но есть лучшие, более безопасные миры. Мне намекнули, что прокуратуру почему-то заинтересовал именно этот вопрос.