Утром, судя по мрачным лицам окружающих, я понимаю, что случилось нечто ужасное. Я уверен, что Рем мертв. За завтраком никто не произносит ни слова. В раздевалке перед утренней пробежкой я подхожу к Стефану и осмеливаюсь еле слышно спросить:

— Что случилось?

— Никто не знает, но всем велено соблюдать молчание.

Я плетусь вслед за группой, а на выходе из душа меня ждет Цезарь, чтобы отвести в комнату для подготовки к заданиям. Я спрашиваю:

— Вы нашли убийцу Жан-Люка?

— Еще нет — ни свидетелей, ни явных улик, но мы подозреваем одного из членов группы. А у тебя есть идеи на этот счет?

— Есть, но я никогда не обвиняю бездоказательно.

— Резонно. Покажи мне свое досье.

Цезарь неспешно читает мои записи. Я пытаюсь угадать, что он о них думает, и чувствую, что некоторые из моих мыслей его даже веселят, а другие ставят в тупик.

— Славная ловушка. Тебе удалось соблюсти осторожность, а мысль о том, чтобы предоставить убежище бездомным детям, которых опекает наш друг, просто превосходна. Ты овладел искусством манипулирования людьми, Мето. Это у тебя врожденное?

— Нет, думаю, я многому научился у вас.

Мое замечание не вызывает ни малейшей реакции, и я продолжаю:

— У вас есть ответ на вопрос, который я ставлю в конце?

— Конечно. Власти острова должны поклясться своей честью, что остров заражен, предъявить соответствующие доказательства, оценить серьезность положения и возможную продолжительность «карантина». Ввиду этих обстоятельств экспертная комиссия официально заявит о переводе острова в низший разряд.

После паузы Цезарь продолжает:

— Сколько дней на континенте понадобится тебе в этот раз?

— Трех должно хватить. Когда я могу отправиться?

— Послезавтра вечером, а пока отдохни. Похоже, ты не спал уже целую неделю.

Я остаюсь в своей комнате до самого вечера, но мне так и не удается заснуть. Правило абсолютного молчания соблюдается и за ужином. Меня навещает Клавдий, который рассказывает обо всем, что удалось узнать за день:

— Рем был случайно ранен во время дружеского поединка с братом. Думаю, ты представляешь себе «нежный» характер их встречи, — говорит он с улыбкой. — Это настолько серьезно, что информация держится в секрете. Как вижу, ты не удивлен?

— Нет, почему же.

— Кроме того, расследование гибели твоего приятеля зашло в тупик: они не знают, где искать.

— Попробуй навести их на Стефана. Я нахожу его странноватым.

Перед уходом мой друг сообщает о времени «окна» в расписании ночных дежурств, подходящем для возможной вылазки.

Я так устал, что с трудом поднимаюсь с кровати, чтобы пойти к Октавию, но свежий воздух на улице придает мне бодрости. Октавий крепко спит, и я ограничиваюсь тем, что всовываю ему в руку записку, которую нужно передать Черпаку. В ней я пишу, что зайду ближайшей ночью.

Аттик дал мне возможность выспаться, и наутро я чувствую себя лучше, но во время тренировки мне все равно не по себе. Я ухитряюсь обогнать всю группу к концу пробежки, чтобы выбрать себе нужную душевую кабинку, где оставляю короткую записку: «До вечера».

Сидя в своей комнате, я жду вестей от Цезарей, очевидно, занятых более важными делами. К обеду я узнаю, что Стефана вызвали на допрос. В отсутствие формальных доказательств я уверен, что встреча будет для него мучительной. Остаток дня нам запрещают выходить из своих комнат — возможно, они боятся, что мы услышим крики нашего сотоварища, если он будет тянуть с признанием.

Я проспал большую часть послеобеденного времени. Ужин нам приносят в комнаты и запирают нас на ключ.

Около десяти вечера я улучаю момент, чтобы отпереть свою дверь, и через час приходит Клавдий.

— Ты был прав. Он раскололся около восьми. Подробности, которые он сообщил, не оставляют никаких сомнений.

— Сегодня ночью мне надо наведаться к Рваным Ушам.

— Тогда тебе стоит поторопиться. Путь будет свободен с двадцати трех десяти до часа сорока пяти. Передавай Октавию привет от меня.

Мои сегодняшние сообщники поджидают меня на лестнице и затем молча следуют за мной. С ними я продвигаюсь медленнее, чем в одиночку, потому что Ахиллес быстро устает, а я понимаю, что обращаться с ним нужно бережно. В главной пещере царит атмосфера запустения. Многие Рваные Уши уснули прямо на земле. Как я и предполагал, мы находим их главаря в командирской палатке. Он не удивлен нашим появлением, словно был готов к нему.

— Настал мой последний час, верно? Предатель Мето пришел сделать свою грязную работу. Как видишь, я не сбежал, когда понял, что все мои собратья одурманены. Но у тебя не хватило смелости прийти в одиночку. Кто это с тобой?

— Мы пришли поговорить. Познакомься с Ахиллесом и Элегием.

— Добрый вечер, Кассий, — говорит Ахиллес, — помнишь меня? Я пришел на встречу с тобой без оружия. Ты знаешь, какой властью я обладаю?

— Да, ты на самой верхушке. Чем я заслужил такую честь?

— Грядут большие перемены, и ты должен задать себе вопрос: хочешь ли ты в этом участвовать? Юпитер скоро умрет, и у нас есть возможность построить лучшее будущее для всех жителей этого острова.

— Ради чего тебе так рисковать?

— Я уже почти достиг конца пути и желаю подарить своим людям достойную старость. Прежде всего я хочу, чтобы фабрика чудовищ перестала уродовать детей. Я мечтаю сделать что-нибудь хорошее перед смертью и хочу, чтобы ты был рядом со мной, как прежде на площадке для инча, когда мы были друзьями.

— Мне и моим ребятам не нужны перемены. Наша жизнь похожа на игру, и нам это нравится.

— Вы убиваете друг друга ради того, чтобы получить и сохранить места в своей иерархии. Вы ломаете слабых и делаете их рабами, а живете лишь по милости своих угнетателей, которые оставляют вас в живых только для того, чтобы вы выступали в роли мишеней на учениях их собственных войск. Ты же не идиот и все это знаешь. Пора тебе, дружок, наконец повзрослеть, взять на себя ответственность и повести своих людей более трудным, но более достойным путем. Я не побоялся выступить с открытым забралом, потому что знаю: ты — человек чести и не подвергнешь нас опасности. Подумай над моим предложением, но только не слишком долго: все может произойти и без вашего участия.

Каабн невозмутимо смотрит нам вслед.

Элегий подходит ко мне и спрашивает:

— Где находится койка Хамелеона, который снабжает Дом информацией?

— Неохамела? А зачем тебе?

— Просто хочу взглянуть.

Я показываю дорогу, но у меня смутное предчувствие, что он сказал мне не все. Элегий наклоняется и подбирает нож возле одного из спящих. Ахиллес крепко хватает меня за руку, чтобы я не помешал, и шепчет на ухо: