во всех подробностях. Удачи, и дай мне знать, как пройдет встреча. Интересно, знает ли он, где найти картину мамы Линс?

Снаружи я вижу парней, прислонившихся к машине Кристофа, они курят и болтают. Похоже, они не торопятся, несмотря на то что вызывают меня гудками. Кристоф подходит ко мне и крепко обнимает.

– Софи! Kaliméra. Знакомься, это Зино.

Он представляет друга, который мгновенно расцеловывает меня в обе щеки. Он спортивный малый с татуировками на руках и блестящими щегольскими усами, которые топорщатся на концах. Точеные скулы обрамляет аккуратная бородка.

– Простите, что заставила вас ждать.

– Дорогая, – манерно говорит Зино, – эти парни – нетерпеливый народ. Так стремятся показать Грецию. Что касается меня, я бы посидел на пляже с чашечкой кофе и расслабился. Но нет, нас ждет самое прекрасное место в мире.

Зино, закатив глаза, дружески обнимает меня и понижает голос, чтобы слышала лишь я:

– Тео без тебя места не находит! Обсудим позже, мне нужно все знать!

Я успокаиваюсь. Кажется, компания подобралась веселая.

Тео смотрит мне в глаза, и между нами словно пробегает электрический разряд. Он подходит и целует меня, не обращая внимания на понимающие взгляды, которыми обмениваются его друзья, мы будто одни на белом свете и забываем обо всем.

Кристоф нетерпеливо прерывает встречу:

– Впереди длинный день, поехали!

Я вручаю ему адрес Тони, и мы выезжаем на солнце. Мы с Тео на заднем сиденье, мои ноги у него на коленях. День кажется бесконечным, мы не будем так близки, как хотелось бы. Но есть одно утешение: надеюсь, я наконец приближусь к тайне маминой картины.

Мы с Тео дремлем, не размыкая объятий, уставшие от бессонной ночи и пугающего происшествия утром.

Кристоф периодически смотрит в зеркало заднего вида и сообщает, что мы его отвлекаем.

– Кажется, приехали, – говорит он, когда мы ползем по усаженной деревьями улице в пятнадцати минутах езды от города.

Мы останавливаемся у внушительного вида ворот и высоких стен.

– Хочешь, пойду с тобой? – спрашивает Тео и берет меня за руку.

– Нет.

Я наклоняюсь, чтобы его поцеловать.

– Это я должна сделать сама. Спасибо.

– Не спеши, Софи mou, – добавляет он. – Найди то, за чем приехала.

Повернувшись к воротам, я нажимаю на кнопку интеркома.

Камера наблюдения мигает красным светом и поворачивается, чтобы сделать снимок. Дверь в воротах с жужжанием открывается. Очень похоже на вход в сад Мажорель в Марракеше.

Мы с мамой ездили в Марокко для знакомства с местной кухней и посетили знаменитую виллу Ива Сен-Лорана, но передо мной не менее ошеломляющее зрелище: на желтоватом гравии растут пышные суккуленты, кактусы достигают десяти футов в высоту, а подъездную дорожку к великолепному дому окаймляют густые бамбуковые заросли.

Распахивается парадная черная дверь, и меня молча приветствует невысокая женщина в форменном платье и жестом приглашает в дом.

Вестибюль от стен до потолка отделан белым мрамором, почти как мавзолей, шаги гулким эхом разносятся под сводами. Длинный коридор впереди украшен одноцветным декором, перемежающимся с потрясающими произведениями современного искусства. Ко мне шагает элегантная фигура в льняном костюме, и я останавливаю взгляд на его дорогих дизайнерских мокасинах.

– Я Тони Джовинацци. Как замечательно, что вы приехали, для меня такое удовольствие познакомиться с вами, Софи, – говорит он с американским акцентом образованного человека, с энтузиазмом пожимая мне руку. – Не могу передать, как я рад приветствовать вас у себя.

– Большое спасибо, что уделили мне время, мистер Джовинацци.

Он ведет меня вглубь дома, настаивая, чтобы я звала его «Тони». По дороге к дверям внутреннего дворика мы проходим мимо Миро, двух Кандинских и некоторых других произведений современного искусства.

– Что будете пить: чай, воду, кофе?

– Спасибо, от чая не откажусь, – говорю я, усаживаясь в одно из огромных плетеных кресел, расставленных вокруг дремлющего застекленного кострища во внутреннем дворике.

Деревья и кустарники на заднем дворе такие же пышные и зеленые, как перед домом. Молчаливая женщина уходит, чтобы приготовить чай.

– Расскажите, как продвигаются поиски картины.

Он закидывает ногу на ногу, обнажая загорелую лодыжку, которая еще ярче выделяется на фоне белых льняных брюк.

– Не слишком успешно. Я подозревала, что путь к ней тернист, но, видимо, я слишком наивна. Такое чувство, что с тех пор, как сюда попала, я ничуть не сдвинулась с места. Извините за пессимизм.

– Ну что вы. Картина важна не только для мира искусства, но и для вас. Не возражаете, если я полюбопытствую, как вы о ней узнали? Долгие годы это был просто слух, а потом появилась масса фальшивок, утверждающих, что это «утраченная Линдси Кинлок». Ваша мать быстро это пресекла. Но все же никому не давала подсказки о пятой картине серии. Не могу судить, что это было: то ли очень умный ход, то ли уклончивость, только о картине заговорили.

Я лезу в сумочку, достаю фотокопию и передаю ему.

– Вот это я нашла в гардеробной, в коробке с фотографиями Метони. Я спросила о картине маминого агента, поговорила с вашим арт-дилером Никосом и все еще жду ответа от этого парня, Дмитрия. Ему принадлежит большая галерея в Пилосе. Пока это единственные зацепки.

Он внимательно изучает лист бумаги, то поднося его к глазам, то отдаляя, его взгляд скользит по линиям берега и пляжа и останавливается на человеке на переднем плане.

Тони взволнованно смеется.

– Если нам посчастливится увидеть ее своими глазами, она наверняка произведет фурор. Невероятно. Даже не верится, что я на нее смотрю. Я знаком с Дмитрием, могу связаться с ним и поторопить. Знаете, когда я впервые увидел в Штатах работы вашей матери, меня просто захлестнула волна чувств. Картина называлась «Она уходит из дома», и моя дочь только что уехала в колледж. Я сильно переживал, и картина вытащила мои чувства наружу: на открытии выставки я безудержно всхлипывал на глазах у всех. Я сгорел от стыда.

Я с нежностью улыбаюсь, осознавая, сколько людей подобным образом воспринимают мамину работу.

– Она написала эту картину, когда я уехала в университет. Оригинал находится в офисе Арабель, маминого агента. Когда я вижу картину, на меня накатывают воспоминания.

– Ах да, несносная Арабель. Я рад, что она нас познакомила. Так позвольте мне показать вам те картины, что хранятся у меня.

Я следую за ним назад, в дом, мимо экономки, несущей поднос с чаем к столу во внутреннем дворике.

– Осторожно, смотрите под ноги, – предупреждает он, указывая на едва заметные мраморные ступеньки в ослепительном мраморном полу, ведущие вниз, в гостиную. В ее стену встроен современный черный камин, а над ним – ярко-синий морской