— Я не причиню тебе боли. Только дай мне шанс показать тебе…

— Я… не могу… дышать.

— О! — тут же ослабил объятья он. — Не рассчитал, прости.

От легкости, которая пришла на смену постыдному признанию про мой первый секс, хотелось смеяться.

— Позволь мне доставить тебе удовольствие, — этот шепот прозвучал не просьбой, а откровенной мольбой.

Тело тут же предало меня и отозвалось жадной нуждой на его слова.

Заключив мое лицо в свои ладони, Егор заставил открыто встретиться с ним взглядом.

— Ничего не произойдет без твоего желания, — сказал он. — Все будет так, как ты захочешь. Ты мне веришь?

Верила ли я ему?

Да я сама себе верила через раз!

Вместо ответа потянулась и потерлась носом о его шею. Егор прерывисто выдохнул и, видимо, воспринял это простое действие за согласие. Ведь переспрашивать не стал.

Он вновь осыпал меня ласками. Только на этот раз их нельзя было перепутать с наказанием.

Нежность, трепетность, благодарность сквозили в каждом действии Егора. Он внимательно следил за моими реакциями, точно запоминая, что именно и как мне нравится больше всего. А потом повторял изысканные ласки, будто в награду за предоставленную возможность подобного исследования моего тела.

Мужчина больше не пытался залезть мне в трусики, а уверенность, что он и не станет делать ничего против моей воли, только высвободила взаимное страстное желание.

От переизбытка чувств, кружилась голова, не хватало дыхания.

В какой-то из моментов, я, бездумно ища большего, прильнула к Егору в ответных ласках. Погладила его по рельефным мышцам груди, коснулась плоского живота, попробовала на ощупь короткую поросль жестких волос, что спускалась от пупка…

И только провела пальчиками по пряжке ремня, как мужчина перехватил мое запястье, останавливая.

— Нет, — покачал головой он, отводя мои руки себе за шею. Сцепив пальцы в замок на его затылке, я разглядывала затуманенные желанием глаза, ожидая объяснений. — В этот раз все только для тебя.

Даже и если у меня появились бы возражения, то высказать их я не успела бы.

Егор взялся за старое.

Под его терпеливыми ласками, мне казалось, что тело рассыпается на атомы, собираясь взлететь. Удовольствие росло до тех пор, пока не стало слишком острым. Внезапно оно сменилось напряжением и, не зная, что делать дальше, дабы избавиться от него, я сжалась.

— Отпусти себя, — тут же оцарапал поцелуями подбородок Егор. — Хочу увидеть, как ты это делаешь впервые.

Из-за его хриплого шепота я окончательно потеряла контроль и, словно сорвавшийся с ветки листочек, пропала в бешеном танце ветра.

Наслаждение, шедшее из глубин естества и охватившее всю меня, было неописуемым.

Кажется, я даже кричала…

Ощущение бессилия накатило внезапно. Я обмякла в мужских руках, чувствуя, будто из тела разом вынули все кости.

Когда немного опомнилась, поняла, что Егор растянулся на камне, а я нагло использую его вместо кровати, прижав собственным весом.

Пошевелилась, пытаясь собраться с силами и освободить мужчину.

— Спи, — сказал он, не дав сдвинуться и на сантиметр.

Инстинктивно я поняла, Егор не разделил со мной вершину удовольствия. Подсказкой таким предположениям служили напряженные, словно каменные мышцы, и до сих пор не выровнявшееся дыхание.

Что сделать, чтобы подарить ему ответное освобождение — я не знала. Идти до конца пока не была готова…

— Спасибо.

Егор лишь крепче сжал меня в коконе рук и уткнулся подбородком в макушку.

— Спи, — повторно приказал он.

Одолевавшая слабость, с которой до этого момента кое-как удавалось бороться, неожиданно будто бы «подыграла» Егору. Она накатила такой мощной волной, что я не смогла воспротивиться падению в царство сновидений.

— Ты издеваешься?

Егор встряхнулся, насилу сконцентрировав внимание на настоящем. Он сидел, подперев кулаком щеку, на высоком стуле у стойки с медицинскими баночками-скляночками доброй половине которой вообще не знал, какое дать название.

Илларион же последние десять минут, нахмурившись, что-то монотонно ему втолковывал. За разговором не уследить, если дрейфовать в прошлом.

— И в мыслях не было, — ответил другу.

— Как раз в мыслях тебя и было. Ты меня вообще слышал? А, неважно, — небрежно махнул рукой ученый. — Добавку будешь?

— Что?

— Коньяк, говорю, еще будешь? Или тебе чего покрепче?

Для пущей наглядности Илларион выудил из-под стойки пузатую бутылку из синего прозрачного стекла и потряс ею. Жидкость взбурлила, взметнулась вверх, облизывая стенки бутылки, немного вспенилась и вновь опустилась на дно, прикрывая его всего на два пальца. Драконье пойло.

Егор подтолкнул стакан в сторону друга. Не все ли равно, чем заливаться, если любое пойло одинаково обжигает глотку и ложится свинцовой тяжестью в желудке?

Уже приговорили две бутылки коньяка, а опьянение не наступало.

— Не хочешь рассказать, что с тобой происходит?

Егор лишь пожал плечами, опрокинув предложенный алкоголь одним глотком, и вновь совсем не почувствовал вкуса. Сейчас его можно было опоить чем угодно! Подсыпать отраву или ведьминское зелье — он не смог бы уловить подвоха! Черт! Без сверхчутья он оказался слабее младенца!

— А что со мной происходит?

Не говорить же ему правду, в самом-то деле?

О том, что все мысли, занимала Катя, что занозой засела и в голове, и в сердце.

Егор никак не мог избавиться от воспоминаний того, что произошло между ними в пещере. Эти видения преследовали его почти каждую чертову минуту и стали причиной жгучей боли в паху! Будь все проклято!

— Хочешь сказать, что это твое нормальное состояние? — саркастически изогнул бровь Илларион.

Егор лишь хмыкнул.

Пусть понимает, как хочет.

— Ты стал дерганным. Даже для тебя это слишком.

— Правда, что ли?!

— Кидаешься на всех, кто подворачивается под руку, весь персонал распугал своим рычанием. Что происходит?

Если б он только сам это знал!

— Того, что я больше не чувствую свою сущность и не могу ее призвать, по-твоему мало?

Друг чуть наклонился вперед и заглянул ему в глаза так пристально, точно пытался мгновенно высмотреть мантикору в глубине зрачков.

— Я уже говорил, что занимаюсь этим вопросом. Дай время.