Лу-Энн протянула руку к билетам.

— Не спеши, нам еще нужно совершить кое-какие шаги, — напомнил Джексон. — Полиция.

— Я позаботилась об этом.

— О, неужели? — насмешливо произнес он. — Что ж, я буду сильно удивлен, если к этой минуте «бравые молодчики»[4] уже не дежурят во всех аэропортах, железнодорожных вокзалах и автобусных станциях. Поскольку ты преступница, пересекшая границы нескольких штатов, возможно, к делу привлечено и ФБР. А эти ребята знают свое дело. Не надейся, что они будут просто терпеливо ждать тебя в гостинице. — Джексон выглянул в окно лимузина. — Нам нужно сделать кое-какие приготовления. Конечно, это даст полиции дополнительное время на то, чтобы расставить свои сети; однако мы вынуждены пойти на компромисс.

Лу-Энн почувствовала, что лимузин сбавил скорость и остановился. Затем послышался медленный, долгий скрежет, как будто поднимались ворота гаража. Как только скрежет смолк, лимузин проехал вперед и снова остановился.

В салоне зазвонил телефон, и Джексон тотчас же взял трубку. Молча выслушав то, что ему сказали, он положил трубку на место.

— Подтверждение того, что сто миллионов долларов получены; хотя время работы банков уже закончилось, я заранее устроил так, чтобы для меня сделали исключение. Всеведение — это очень полезный дар. А теперь мне нужно, чтобы ты села рядом. — Он похлопал по сиденью. — Во-первых, закрой глаза и дай мне руку, чтобы я мог тебя направлять, — сказал Джексон, протягивая из темноты свою руку.

— Почему я должна закрыть глаза?

— Сделай мне одолжение, Лу-Энн. Я не могу обходиться в жизни без маленьких театральных эффектов, особенно поскольку такое случается нечасто. Смею тебя заверить, то, что я собираюсь сейчас сделать, абсолютно необходимо для того, чтобы ты смогла избежать встречи с полицией и начать новую жизнь.

Лу-Энн начала было задавать новый вопрос, но затем передумала. Она взяла Джексона за руку и закрыла глаза.

Он посадил ее рядом с собой. Женщина ощутила на своем лице лучи света, затем дернулась, почувствовав, как ножницы отхватили прядь ее волос.

— Я бы посоветовал больше так не делать, — дыша ей прямо в ухо, произнес Джексон. — И без того трудно делать все это в такой тесноте, без соответствующих инструментов, да еще когда поджимает время. Мне бы не хотелось нанести тебе серьезную травму.

Он продолжал отрезать волосы, периодически смахивая отрезанные пряди в пакет для мусора, до тех пор пока не открылись ее уши. В оставшиеся волосы непрерывно втиралось какое-то жидкое вещество, которое быстро затвердевало, превращаясь чуть ли не в бетон. С помощью расчески Джексон укладывал уцелевшие пряди на место.

Затем он закрепил на консоли портативное зеркало, окруженное лампочками, не выделяющими тепла. В нормальной обстановке для работы над носом, которую он собирался выполнить, Джексон использовал бы два зеркала, чтобы непрерывно следить за изменением профиля лица; однако он не мог позволить себе подобную роскошь, сидя в лимузине в подземном гараже на Манхэттене. Открыв сумку, наполненную всевозможными средствами для грима и бесчисленным количеством инструментов для их нанесения, Джексон принялся за работу. Лу-Энн почувствовала, как его пальцы проворно бегают по ее лицу. Первым делом мужчина залепил ее брови специальным пластырем, закрасил их тональным кремом и посыпал пудрой. После чего с помощью маленькой кисточки сотворил совершенно другие брови. Затем тщательно протер нижнюю половину лица Лу-Энн спиртовым лосьоном. Нанес на нос гримерный клей и дал ему подсохнуть. Пока клей сох, Джексон смазал пальцы специальным гелем, чтобы к ним не прилипала паста, которую он собирался использовать. Размяв кусочек пасты в руках, стал аккуратно накладывать пластичное вещество на нос, постоянно разглаживая его, пока наконец нос не принял удовлетворительную форму.

— Нос у тебя длинный и прямой, Лу-Энн, можно сказать, классический. Однако немного пасты, немного теней, и — voilà[5], у нас есть толстый горбатый хрящ, в котором нет ничего красивого. Но это только временно. В конце концов, все мы лишь временно живем на земле.

Джексон хмыкнул, довольный своим философским умозаключением, и продолжил обрабатывать пасту специальной пористой губкой, после чего напудрил нос и добавил в ноздри румяна для придания естественного вида. Мастерски используя тени, он добился того, что глаза Лу-Энн стали казаться посаженными близко, потом с помощью пудры и крема сделал подбородок не таким острым. Умело нанесенные на скулы румяна ослабили их общий эффект на ее внешность.

Лу-Энн почувствовала, как Джексон осторожно изучает порез на подбородке.

— Отвратительная рана… Воспоминание о твоем приключении в фургоне? — Увидев, что она не собирается отвечать, Джексон продолжал: — Знаешь, тут придется накладывать швы. И все равно порез настолько глубокий, что он, вероятно, будет рубцеваться. Но ты не беспокойся, после того как я над ним поработаю, он станет практически невидимым. Со временем, возможно, ты задумаешься о пластической операции. — Снова издав смешок, он добавил: — Это мое профессиональное мнение.

Далее Джексон тщательно накрасил Лу-Энн губы.

— Боюсь, они чуть тоньше, чем классическая модель. Возможно, в какой-то момент ты захочешь использовать коллаген.

Лу-Энн пришлось приложить все силы, чтобы не вскочить и не убежать прочь. Она понятия не имела, как будет выглядеть; казалось, Джексон — сумасшедший ученый, воскрешающий ее из мертвых.

— Сейчас я нанесу морщины на лбу, вокруг носа и на щеках. Если б у меня было время, я также поработал бы и над твоими руками, но у меня его нет. Впрочем, все равно никто ничего не заметит, люди такие ненаблюдательные…

Раздвинув воротник рубашки, Джексон наложил Лу-Энн на шею основу, а затем нарисовал на ней морщины. Застегнув рубашку, он убрал свое оборудование и проводил Лу-Энн назад на свое место, сообщив:

— В спинке есть маленькое зеркальце.

Достав зеркальце, Лу-Энн медленно поднесла его к лицу. И ахнула. Из зеркала на нее смотрела женщина с короткими рыжими волосами, очень светлой, практически бесцветной кожей и обилием веснушек. Глаза стали меньше и ближе друг к другу, подбородок и скулы выступали не так сильно, щеки получились овальными и плоскими. Ярко-алые губы зрительно увеличивали рот. Нос стал значительно толще и получил заметный изгиб вправо. Черные брови приобрели другую форму и более светлый цвет. В целом Лу-Энн совершенно не узнала себя.

Джексон бросил ей что-то на колени. Лу-Энн опустила взгляд. Это был паспорт. Она открыла его. С фотографии на нее смотрела та самая женщина, которую она сейчас видела в зеркале.

— Замечательная работа, ты не находишь? — спросил Джексон.

Лу-Энн подняла взгляд, и в этот момент Джексон щелкнул выключателем. Его озарил яркий свет. Точнее, ее: Лу-Энн ждало новое потрясение. Напротив сидела ее двойник — точнее, двойник той женщины, в которую она превратилась. Те же самые короткие рыжие волосы, те же самые черты лица, кривой нос, всё — казалось, она неожиданно встретила сестру-близнеца. Единственная разница заключалась в том, что Лу-Энн была в джинсах, а ее двойник предпочла надеть платье.