– Твоя мама всю жизнь упрекала меня в том, что я ей врала, обманывала. – Бабуля начала растирать больное место под левой грудью.

– Тогда зачем ты сюда приехала? Зачем разрешила мне ехать?

– Потому что сейчас это уже не моя история. Вы – следующее поколение. И только вам решать, общаться друг с другом или оставаться чужими. Я скоро умру, и Захарову недолго осталось. А вам еще жить с этим. И я хочу, чтобы вы сами решали как.

Вика плакала. Она плакала, когда бабуля расплачивалась за кофе, собирала вещи, сдавала номер, отправляла дежурную по этажу за валерьянкой. Она плакала, когда ехала в машине Давида и когда в аэропорту стояла в очереди на регистрацию. Она плакала, когда сидела в кафе, ожидая вылета. А бабуля рассказывала. И Вика уже мысленно умоляла ее замолчать, не говорить больше ни слова. Она уже ничего не хотела знать. Не хотела переживать и свою боль, и чужую. И признавалась себе в том, что бабуля тысячу раз была права. Да, пусть бы она продолжала жить с легендой, с мифом, который сложился за столько лет. Бабуля, которая всю жизнь прожила с дедом и была счастлива. Мама, у которой непростой характер и которая не может общаться с бабулей дольше пятнадцати минут, но по-своему любит ее и нуждается в ней. И она, Вика, любимая и единственная дочка и внучка. И не нужно ни о чем думать. Не нужно плакать, переживать то, что выпало на долю другим. Вика не знала, что ей делать дальше.

Лариса работала секретарем на заводе, в личном подчинении Петра. Ему она очень нравилась – печатала быстро, грамотно. Никаких опечаток, все аккуратно, в трех экземплярах. Ходила бесшумно, помогала незаметно. Правая, самая важная и незаменимая рука. Таких секретарей еще поискать. Исполнительная, сдержанная, вежливая и, что важнее, добрая и участливая. В ней было то, чего не было в его жене, – мягкость, покорность, улыбчивость и бесхитростность. А еще – искреннее желание помочь каждому. Лариса близко принимала к сердцу каждую просьбу, каждую проблему и хотела сделать как лучше. Это качество Петр особенно ценил. И как он раньше Ларису не замечал? Ведь знакомы еще со школы!

Жену он действительно уважал и побаивался – понимал, что отхватил роскошную женщину. Сорвал ягоду с чужого поля. Жена была слишком красива, слишком умна, слишком независима. Не голова, а Дом Советов. Она всегда все знала – как правильно поступить, что сказать, с кем поговорить. Могла и помочь, но с прицелом на будущее. Не в ущерб собственным интересам, а с выгодой. При этом – идеальная жена. И хозяйка отличная, и мать – родила чудесную девочку. Не стала жертвовать семьей ради собственной карьеры, хотя могла. Тысячу раз могла – у нее перспективы были не хуже, а то и получше, чем у него. Звали и в райком работать, и в горком. Она, казалось, всех знала, всех очаровала. Ей никто не мог отказать. Она добивалась всего, чего хотела. И ведь именно она выбрала Петра – он бы к ней сам и на метр не приблизился. Но она подошла первая, улыбнулась, и он пропал.

Даже когда сыграли свадьбу, он не верил, что рядом с ним такая женщина. Не верил и ждал, что проснется и все закончится. Он хотел и мечтал о другой женщине, жене – пусть была бы дурочкой, но доброй и отзывчивой. Пусть не красавица, но милая, с ямочками на щеках. Ямочки ему всегда нравились. И пусть немного полненькая будет. Совсем чуть-чуть. Так даже уютнее. Но жена статная, подтянутая, выточенная, как из камня, статуэтка. Причем из камня и внутри, и снаружи. Не сердце, а кремень. И никакой водой этот камень не сточишь. Нет, он не мечтал о такой королеве. Но она ему все сразу объяснила – что они будут делать завтра, что через месяц. Что с ними будет через год и через пять. Да, все было расписано на ближайшую пятилетку. И Петр согласился, уступив такой красоте и таким мозгам, которыми не мог не восхищаться. И все было так, как жена распланировала, – и поездки, и ребенок, и карьера. Возвращение в свой родной поселок. Тогда, в тот момент, он перед женой преклонялся. Нет, даже не так. Он ее боготворил – за то, что дочь ему родила. И любил сильно – за такое счастье. А потом полюбил глубоко и сильно после того, как она предложила вернуться домой, к нему домой, в родной поселок, по которому он скучал. И поехала с ним. В это захолустье, по меркам большого города.

Она все правильно рассчитала. Так, что даже ему нехорошо стало – как в воду глядела. Он не считал себя дураком, совсем нет, но прекрасно понимал, что до ее мозгов недотягивает. Не было у него стратегического мышления, полета, риска, отваги и даже безрассудства. А она ничего не боялась. Вообще ничего. И никого. Только смеялась: «Если у нас не получится, то у кого тогда?» Нет, жена для него была всем. Он ею гордился, тешил самолюбие, чего уж скрывать. И плюсов находил много в своем положении женатого мужчины. К анкете не придерешься. Морально устойчив. Образцово-показательная семья. Не говоря уже о счастье – дочке. Жена оказалась верной не только сердцем – шла с ним рука об руку, помогала, поддерживала, сглаживала углы, договаривалась там, где он не мог, соломку подстилала, чтобы он не упал и не ударился. Она оказалась верной ему как женщина. Несмотря на многочисленных знакомых, покровителей и воздыхателей, край никогда не переступала. И никому не позволяла вольностей. Петя знал, что жена ему не изменит, не унизит себя интрижкой. Был в ней уверен больше, чем в себе. А вот в себе он совсем не был уверен, говоря по правде. Конечно, понимал, что от таких женщин, как его жена, не уходят. Даже налево не смотрят. Что он – совсем идиот, что ли? Такая красота под боком. И не было у него дурных мыслей, пока вдруг Ларису не разглядел. Будто заново ее увидел, узнал и уже не мог без нее. Разглядел и пропал, как когда-то с женой. Только это не Лариса его выбрала, а он ее. И полюбил – за все то, чего ему так не хватало в жене. За ямочки на щеках, за ласковый взгляд, покорность и доверие. Абсолютное. Как он скажет, так и будет. Лариса за ним кинется не раздумывая. А жена – нет, такая не кинется, пока все «за» и «против» не взвесит. И тысячу раз ситуацию со всех сторон рассмотрит, риски взвесит. И сама не бросится, и ему не даст в омут головой. Зачем? Башку расшибить? Так на это много ума не надо. А ум затем и нужен, чтобы не упасть.

А Лариса, когда чай ему приносила или сидела напротив, записывая приказы под диктовку, когда стояла рядом с ним с документами, когда обед ему прямо в кабинете накрывала, чтобы он от работы не отрывался, но все же поел, не голодал, была такой, о какой он мечтал. Тихой, неприметной, но стоит руку протянуть – и вот она, твоя. Рядом. И нет для нее никого важнее, чем он, Петр. И ради него – на все. И в омут, и к черту на рога, и про себя забыть. С Ларисой Петр чувствовал себя настоящим мужиком. Таким, который может и по столу кулаком стукнуть. Он был для нее самым умным. Самым… Ох, чего уж говорить. С ней он был мужчиной во всех смыслах. Даже когда притянул к себе и здесь же, в кабинете, на диванчике, сделал то, о чем поначалу даже мечтать не смел. И ведь не думал о ней ни секундочки, только о себе, о собственных потребностях и страстях. Такого с ним никогда не было. Чтобы женщина в его воле оказалась, подчинилась. Жена была главной даже в постели. Петр признавал ее превосходство и о себе забывал. Только для нее старался. Лишь бы она довольна была. И ловил ее взгляд, изучил выражение ее лица – до последней морщинки, появлявшейся в уголке глаза, пытаясь угадать – все ли хорошо?