две пиалы жидкой каши и кукурузную лепешку, которую они делили на двоих. Его мама всегда старалась, чтобы он ел больше, но Мо Жань, зная это, как только откусывал кусочек лепешки, тут же говорил, что она слишком жесткая, а каша безвкусная, что его живот набит, и есть он больше не хочет.

Мама не знала правды. Каждый раз, когда она сердито вздыхала о том, какой же привереда ее Мо Жань, и со вздохом доедала половину лепешки и половину его порции каши, он, свернувшись рядом с ней клубочком, только притворялся беззаботно спящим малышом. На самом деле из-под опущенных ресниц он смотрел на нее. Наблюдал, как она ест досыта, ведь только убедившись, что она наелась, он мог почувствовать себя удовлетворенным. Пусть в его животе бурчало от голода, но на душе было спокойно.

Его мать также и предположить не могла, что каждый день, когда она уходит давать представления на городском рынке Линьи, ее ребенок вскарабкивается на поленницу, выбирается на улицу и тайком убегает, чтобы попрошайничать за пару кварталов от места ее выступления.

Молодая мать красиво пела лиричную песню, балансируя на трехметровом бамбуковом шесте. Ее худенькое тело изящно и грациозно двигалось в вершине, тогда как земля внизу была усыпана осколками фарфора. Если бы она оступилась и упала с такой высоты, осколки вонзились бы в ее тело. Однако именно это привлекало людей, кровь которых будоражили риск и новизна трюка, ведь эта женщина была готова поставить на кон свою никчемную жизнь, чтобы в конечном итоге получить от зевак величайший подарок для артиста — мимолетную улыбку.

А в двух кварталах от рынка ее сын шел вдоль улицы и также, улыбаясь, просил милостыню. Он останавливался у каждого подворья, каждой двери, перед каждым прохожим. Когда ему удавалось поймать взгляд человека, его грязная мордашка растягивалась в улыбке. Каждому он желал богатства и процветания, надеясь взамен получить хоть немного еды, но подавали ему не так уж и часто.

Как-то раз одной молодой беременной невестке из богатой семьи надоело сидеть в четырех стенах, и в дурном настроении она вышла прогуляться по рынку, где и заметила танцующую на шесте мать Мо Жаня.

Подобное представление показалось ей интересным, и она послала своего охранника поговорить с танцовщицей:

— На земле под тобой всего лишь щебень, да несколько осколков фарфора. Это не риск, просто обман. Зрелищем этот балаган не назовешь. Однако, если ты согласишься поменять этот щебень и черепки от битой посуды на настоящие ножи, которые будут воткнуты в землю острием вверх, а затем снова станцуешь для нас на своем шесте, моя госпожа даст тебе десять золотых монет.

Подобное требование было очень жестоким. Все равно, чтобы потребовать чужую жизнь за пару монет.

Но мать Мо Жаня на это лишь ответила:

— Но у меня нет денег, чтобы купить ножи.

Богатая госпожа расхохоталась, и тут же по ее приказу ножи были куплены в соседней лавке и воткнуты в землю.

— Танцуй, — сказала богачка, поглаживая выпирающий из-под роскошного платья живот.

Вокруг очень быстро собралась толпа зевак. Только сейчас они мало напоминали людей, скорее уж разодетых в шелк и жемчуга демонов и монстров, что при свете солнца, словно стая стервятников, слетелись на запах крови. Они вытягивали шеи, в надежде разглядеть все подробности, а глаза их сверкали жадным предвкушением кровавого зрелища.

— Танцуй! Танцуй!

— Хорошо танцуй, и тебе хорошо заплатят.

— Заплатим! Заплатим!

Все это происходило в пределах территории, что контролировалась духовной школой Жуфэн: здесь царил мир и никогда не было недостатка в богачах. Если чего и не хватало этим людям, так это таких будоражащих кровь развлечений с риском для чужой жизни.

Все эти шелка, золото и жемчуга окружили мать Мо Жаня, взяли в плотное кольцо нищенку, одетую в лохмотья.

Жизнь этой женщины, как горчичная трава, ничего не стоила[110.5], потому ее можно было отнять ради смеха. Когда стервятники собрались на пиршество, маленький воробей, поблагодарив их за поддержку и внимание, вспорхнул на «заботливо» подставленное острие ножа.

Рискуя погибнуть, маленькая птичка была готова петь и танцевать на остром лезвии.

Она использовала свою жизнь, чтобы получить их улыбки и одобрение.

Хотя мастерство танцовщицы было на высоком уровне, но в этот раз, когда она стояла на кончике шеста, взгляд ее зацепился за острые ножи внизу. На миг женщину охватила паника, она утратила контроль над своим телом, из-за чего бамбуковый шест отклонился в сторону… Толпа ахнула, увидев, как маленькое тело соскальзывает вниз…

В последний момент она все же смогла уклониться от этого леса из ножей, но один из них зацепил ее ногу. Под крики возбужденной публики из резанной раны брызнула кровь.

Не обращая внимания на боль, женщина тут же вскочила на ноги и с улыбкой начала кланяться, извиняясь за неудачу.

Праздные зеваки, смеясь, обсуждали ее промах и «заботливо» советовали:

— Девушка, твои навыки ниже среднего, тебе нужно больше тренироваться.

— И то верно. Уж если зарабатываешь этим на хлеб, то должна быть мастером в своем деле[110.6]. Трехногая кошка[110.7] не сравнится с боевым конем!

Нашлось всего лишь несколько добросердечных людей, на глазах которых при виде этой картины выступили слезы. Они не могли спокойно смотреть на то, что происходит:

— Ох, прекратите немедленно! Посмотрите на бедную девушку, ей ведь очень больно! Нужно пойти в аптеку и купить лекарственные травы, чтобы приложить к ране.

Еле шевеля губами, раненная женщина пробормотала:

— Я не могу… У меня нет денег, чтобы купить лекарство...

Кто-то сочувствующе вздохнул, кто-то поднял руку, чтобы потеребить жемчуг на шее, кто-то даже так расчувствовался, что смахнул слезу.

— Как жаль.

— Да! Да!

— Вижу у тебя такая тяжелая жизнь, так что я дам тебе несколько монет, — с этими словами толстая старуха достала свой кошель. Вытащив пригоршню золотых монет, она начала скрупулезно перебирать деньги, в итоге убрав «неподходящие» в кошель. В конце концов на дне денежного мешка ей все же удалось нашарить три медяка. Взвесив в руке монетки, она вернула две из них в мешок, а одну положила в протянутые натруженные руки.

Вручив свое подаяние, эта благочестивая старуха для порядка пролила две слезинки и сказала с состраданием в голосе:

— Девушка, ты это заслужила, бери...

Сжав в ладони медную монетку, добытую с риском для жизни, бедная танцовщица пробормотала:

— Премного благодарна…

Премного благодарна…

Но где же та, кто