Спокойно, размеренно звякнул на башне колокол. Я чуть было не бросился в воду и не пустился вплавь.

Герда искоса посмотрела на меня, словно предостерегая. Еле заметно изменила курс, так, что меня окатило брызгами, будто соленым дождем. Я задрожал: на мне были футболка и шорты, я даже куртку не догадался прихватить, но эта волна меня отрезвила: я еще не дома. Мне только позволено посмотреть издали. А чтобы вернуться сюда, надо пройти долгий путь, и каждый шаг будет зависеть от меня…

Герда замедлила ход, идя вдоль берега, будто давая мне возможность насмотреться как следует. А потом резко развернулась и заложила курс в открытое море.

Снова сгустился туман, мы отдалялись от морских путей, и теперь я знал больше, чем сегодня утром: мой город стоит. И колокол звенит на башне. Герда в который раз нарушила прямое приказание Микеля, чтобы сделать что-то важное для меня.

Я с благодарностью погладил мокрый фальшборт. Теперь Герда двигалась все медленнее, будто вспоминая дорогу.

Наконец в редком тумане появился остров – когда мы подошли ближе, он оказался не таким уж маленьким. Остров был скала, торчащая из моря, но вокруг была намыта мель из песка и тины. Колючие кусты удерживали почву корнями, и семена, занесенные неизвестным ветром с непонятных берегов, прижились и дали острову вполне достойную растительность. И вода здесь наверняка есть – дождевая, ишь ты, как травка зеленеет на склонах.

– Отличный остров, – сказал я. – Прямо сам бы переселился на пару недель, отдохнуть от суеты. Санаторий.

Герда покосилась с опаской – она не всегда понимала мой юмор, а в облике парусника и подавно.

Я бегом спустился в каюту за нашими пассажирами. Мыши в клетке метались из угла в угол, ожидая решения своей судьбы. Крыса цеплялась за прутья, подняв острую морду, посверкивая желтыми зубами.

При виде острова «пассажиры», кажется, растерялись. Но и приободрились; с клеткой в руках я перегнулся через фальшборт, отпер дверцу и аккуратно высыпал мышей в воду.

Теплая палуба чуть заметно дрогнула у меня под ногами.

– Они отлично умеют плавать, – сказал я Герде. – Смотри.

В самом деле, четыре мышки вынырнули почти сразу и, бешено работая лапами, устремились к берегу.

Крысеныш смотрел на меня из клетки – неотрывно.

– Меня заинтересовала природа твоей магии, – сказал я ему. – Что-то насчет пепла, из которого я сложен и в который вернусь. Ты колдуешь словами и образами, эдакая провинциально-выспренная манера. Что, помогли тебе твои песни?

И, встряхнув клетку, я отправил его вслед за товарищами.

Это был славный заплыв – мыши поначалу вырвались вперед, они были такие крохотные, что почти не оставляли за собой следа на воде. Крыса, в три раза крупнее, заструилась по поверхности, вспенивая море, и скоро перехватила лидерство, будто желая получить остров в единоличное пользование.

Скрипнули переборки. Снова дрогнула палуба. Герда смотрела своим врагам вслед. Ее раненые борта еле заметно поднимались и опадали – судно дышало.

Крыса, а за ней мыши, кувыркаясь в мелких волнах, выбрались на берег. Отбежали от кромки прибоя и остановились. Я видел их намного четче, чем должен был на таком расстоянии, они все-таки были мелкие, серые, мокрые, сливались с песком и мелкой галькой. Но то ли взгляд у меня обострился, то ли воздух здесь был особенный – я видел их будто под микроскопом, вместе с усами, зубами, тонкими голыми хвостами. Они пытались подняться на задние лапы, шатались, падали, снова пытались встать. По мокрой шерсти текла вода. Капли повисали на усах; глаза-бусинки смотрели с отчаянным человеческим выражением, никогда эти пятеро не были настолько людьми, как сейчас, в просоленных мятых шкурах…

Герда подняла деревянную руку, показала новым островитянам средний палец и заложила маневр; на дикой скорости удаляясь от острова, не говоря ни слова, я сделал то, что должен был.

…И вот уже пять человек, в татуировках, грязных куртках, а один в рваном бирюзовом пиджаке, повалились на песок и задергались, пытаясь встать. Кашляя, задыхаясь, глядя на уходящий корабль…

Палуба затряслась так, будто Герда была не парусником, а дизельным генератором. Послышался сдавленный скрежет, как если бы дерево пыталось заговорить. В снастях взвыл ветер, поверхность океана рванулась навстречу, и остров в две секунды скрылся в тумане.

– Прости! – крикнул я, пытаясь перекрыть вой ветра. – Так надо, это добро! Поверь мне, уж в добре-то и зле я отлично…

Палуба дернулась, резко накренилась, меня накрыло накатившейся волной. Я закашлялся, глотая соль вместе с недосказанной фразой. Казалось, море встало на дыбы, желая сбросить меня, а кто я такой, чтобы спорить с морем. Пальцы соскользнули с фальшборта, за который я пытался уцепиться, и меня смыло с палубы, словно мусор.

Море было холодным, как зимнее утро, и очень плотным, будто эпоксидная смола. Гроздьями поднимались шарики воздуха, они затмевали мне зрение. Я с трудом подавил панику, мысленно досчитал до трех, убедился, что прямо над моей головой нет тяжелого киля, и только тогда вынырнул, отплевываясь.

Герда уходила, как на морском параде, распустив паруса. Я, кажется, никогда не видел ее в таком великолепии. Стелился по воздуху вымпел на верхушке грот-мачты. Волна подкидывала меня выше, тогда я мог разглядеть и горизонт, и пенный след, и торжественно развернутые полотнища, полные ветра. Волна роняла меня, и обзор мой суживался до пары зелено-сизых гребней. Острова уже не было видно, только вода и вода.

Нет, я не разозлился. Я обиделся настолько, что чуть не утонул ей назло: «Вот вернешься, будешь меня искать, станешь плакать, а мне хорошо на дне!»

Я наглотался соленой воды и был близок к реализации своей угрозы, когда она соизволила вернуться и сбросить мне веревку. Я уцепился за просоленный кусачий канат, но вскарабкаться на борт уже не смог.

Цена решений

Финансовый консультант принял новости о моей будущей сделке с адвокатом именно так, как я и боялся:

– Ты перенес встречу в онлайн. Потом сдвинул на шесть часов. Леон… Нам надо встретиться лично! Сегодня, немедленно!

Через полчаса после нервного видеочата мы с ним сидели в машине, на парковке у всемирно известной видовой площадки, и солнце опускалось к горизонту, и город внизу, в долине, был залит опаловым светом. Каменным лесом стоял деловой центр, вились дороги по холмам и тянулись стрелками по равнине, и город казался огромной мозаикой, выложенной на плоском блюде.

– Леон, тебя шантажируют? Моргни, если это шантаж!

Я едва успел переодеться перед встречей. Наскоро умылся и даже душ