я так еще раз, зная о последствиях? Вернул бы мышам человеческий облик? На этот раз я здорово запутался в добре и зле…

– Я очень доволен тобой, Леон, – сказал Микель очень серьезно. Не помню, сколько раз за все время обучения он был мною доволен. Раза два или три. Я насторожился.

– Мой собеседник, – небрежно продолжал Микель, – у которого я просил совета, подтвердил, что можно переходить к следующей стадии обучения…

– Ваш собеседник? – я притаился, как охотник в засаде. – С которым вы встречались… во время отлучки?

Мне показалось, что он вольно или невольно подвел меня к большой тайне. Наверняка очень важной.

Он свернул газету, глянул через стол, оценил, как я заинтригован. Ухмыльнулся:

– Я погружался в себя, Леон. И, полностью сосредоточившись наедине с собой, получил ответы на некоторые вопросы. Чему ты удивляешься? Иногда, чтобы себя понять, необходимо отрешиться от всего остального. Ты не пробовал?

– Но это значит, – сказал я, боясь упустить момент, – что я… все сделал правильно?

– Неверная постановка вопроса, – он говорил доброжелательно, но его взглядом можно было дырявить жесть. – «Правильно» или «неправильно» не предусмотрены условием задачи. Ты сделал выбор, еще один шаг, сформировавший твое будущее. Что тебя смущает?

– Герда… – у меня пересохло в горле.

– Ты сделал Герде больно, ты обесценил ее страдания и обманул ее. Тебе важнее соответствовать своим представлениям о добре и зле, чем утолять чувство справедливости измученной девчонки с поломанными ребрами.

Мясо потеряло вкус, догорающий закат за окном потерял цвет. Я не любил, когда Микель бил меня боксерской перчаткой по уху, но когда он вот так напоказ манипулировал, я вообще терял желание что-нибудь дальше делать.

– Чем обижаться, лучше разозлись, – напомнил он вкрадчиво. – Вспомни, как ты бил этого бирюзового франта, как летели брызги, как хотелось убивать…

– Самоволку Герды тоже вы подстроили? – спросил я с комом в горле. – Чтобы посмотреть, как выглядит моя… здоровая молодая агрессия?

– Дурак! – В его голосе я услышал настоящее раздражение. – По-твоему, я рискнул ее жизнью, чтобы разозлить одного мальчишку? Да я тебя одним словом так разозлю, что ты побежишь по улицам с бензопилой!

Я засмеялся. Само собой получилось, непроизвольно. Просто вообразил себе эту пробежку; все-таки Микель был честен со мной, даже когда манипулировал. Смеясь, я взял со стола салфетку, чтобы вытереть заодно и слезы.

– Все нормально, Леон, – тоном ниже сказал Микель. – Герда виновата сама. Она ушла с маршрута, это было глупо. Магические способности можно развить, но интеллект – не сильное место нашей девочки.

– У нее отличный интеллект! – Я отбросил салфетку. – Она ушла с маршрута, чтобы рассказать мне, что дома все хорошо! Сопереживать, думать о других… не глупость! И дело не в гормональном фоне…

Заявив все это на повышенных тонах, я наконец-то поперхнулся и долго кашлял. Микель, воспользовавшись паузой, просматривал газету – небрежно, листок за листком.

– Мы с ней просто друг друга не поняли, – сказал я, наконец вернув себе способность дышать. – Нам надо… еще раз это обсудить в спокойной обстановке.

– По окончании фрахта. – Он перевернул страницу.

– По окончании фрахта, – повторил я с напускным спокойствием, – мы с Гердой вернемся на этот остров вместе, посмотрим на пиратов и окончательно решим их судьбу.

– Если их раньше не подберут. – Микель невозмутимо читал свою газету.

– Кто?! – Я чуть снова не закашлялся. – Там же никого нет… далеко от морских путей… Герда сказала…

– Это море, Леон. – Казалось, содержимое статьи было ему куда интереснее нашего разговора. – Мало ли кого принесет штормом. Могут и не подобрать, а могут и…

Я молчал несколько секунд. У меня онемели щеки.

– Но… если… они… снова пойдут на абордаж?!

– Обязательно пойдут. Стихийные боевые маги ищут выход агрессии и не могут жить без насилия.

Он оторвался от газеты и наконец-то посмотрел на меня. Оценил выражение моего лица. Улыбнулся:

– Если Герда не сойдет с маршрута, ничего с ней не случится. А она не сойдет, именно так усваиваются уроки… Я запрещаю тебе токсичную рефлексию, успокойся. Свой урок вы получили оба.

* * *

На подписание я явился в безукоризненно-дорогом костюме, в сверкающих туфлях и с эксклюзивными часами на запястье. Позволил водителю открыть передо мной дверь машины. Снаружи, где не властвовал кондиционер, было нестерпимо жарко.

Человек пятнадцать, не меньше, успели меня сфотографировать, пока я шагал ко входу. Хотя никто, по идее, не должен был знать, когда и где я сегодня появлюсь; разумеется, на мне были темные очки, но этого недостаточно, чтобы остаться инкогнито.

Мой адвокат сиял и при всем своем опыте не мог скрыть хищной радости. Он рассуждал ровно так же, как финансовый консультант: мальчишка рехнулся от бешеного успеха, вляпался в грязную историю, испугался и, спасаясь, откупился. И теперь потеряет все, потому что новоявленный совладелец корпорации «Надир» стократ опытнее, знает жизнь и, конечно, со временем оттеснит парня, а потом и вовсе выдавит из компании.

Наступил торжественный момент, когда, сидя друг напротив друга, мы должны были оставить свои подписи на копиях некоего документа.

– Одну минуту, – сказал я с улыбкой. – Я знаю, это не совсем по правилам, но… подпишите моей ручкой, пожалуйста. А я подпишу вашей.

– Что это, Леон, школьный розыгрыш? – с нервным смехом предположил мой визави. – Исчезающие чернила?

– Всего лишь добрая примета, – я не обиделся. – Есть же электронная подпись и десятки свидетелей. Чего вы боитесь?

Зависла драматическая пауза. Мой будущий партнер слишком хотел получить желаемое, чтобы торговаться из-за мелочей.

– Давай свою ручку, Леон. Мы же друг другу доверяем. А если что – есть электронная подпись, ты прав…

Я передал ассистенту ручку, а тот на подносе протянул ее человеку напротив. Тот присвистнул:

– Хороший вкус…

И размашисто расписался под документом, который надеялся со временем истолковать по-своему.

Часть четвертая

Торговец счастьем

Вольер из железной сетки привезли и собрали на заднем дворе загорелые мастера в широкополых шляпах. Никто, естественно, не задал ни единого вопроса – змеи дело полезное, в хозяйстве у них множество применений.

– Ни в коем случае не давай им имена, даже невольно. Назовешь одну, хоть случайно, – и придется рубить ей голову, и я не шучу.

– А как мне их различать?

– По номерам… извини, дурацкая шутка. Леон, ты не должен их различать. Это магия потока, в ней личностей – особей, единиц – нет.

Змей было пятнадцать штук, парочка с трещотками. Черные, ярко-желтые, оптимистично-зелененькие, они были очень активны – не то голодны, не то раздражены, не то еще что-то, я никогда не