— Елена, они идеальны. Спасибо, — тихо сказала я.

Девушка усмехнулась — и при этом была так похожа на брата, что у меня даже сердце защемило.

— Давай, примерь! — Принцесса умильно прищурила глаза.

Я не могла стоять столбом, мне и самой было слишком любопытно. Поэтому я села на ступеньку и занялась делом. Через полминуты старые черные конверсы оказались в коробке, а новые заскользили по моим икрам. Они действительно доходили до колен и смотрелись крайне сексуально. Намного сексуальнее, чем любая другая обувь на высоких каблуках, которую я когда-либо надевала.

— Круто, — удовлетворенно сказала Елена и встрепенулась. — Пойдем к Прескоту. Пусть полюбуется тобой во всей красе. Надеюсь, ты избавишь его от суицидальных мыслей, и он не будет пытаться утопиться в туалете со стыда.

— Что?.. — удивленно спросила я и последовала за Еленой.

Когда мы очутились в коридоре, принцесса кинулась к двери, ведущей в комнату Прескота, и постучалась.

— Скотти! Ты готов? Мы уже собрались, — радостно затараторила она.

— Нет, сюда нельзя, — глухо донеслось из-за двери. — Я ненавижу нашу страну. И сэра Уильяма. Что за жуткие мучения? А из-за чего? Из-за жалких королевских драгоценных традиций.

Королевских… чего? Я уставилась на дверь, Елена тут же распахнула ее и ворвалась в комнату. Вот так просто. Будучи единственным ребенком в семье, я не могла ничего понять. Бестактность Елены шокировала меня. Я бы, наверное, свернула шею любому, кто без разрешения вошел бы в мою спальню, однако в семействе Блумсбери личное пространство казалось чем-то таким, что определенно следует нарушать.

Итак, Елена распахнула дверь, предоставив мне возможность увидеть Прескота. Принц с несчастным видом стоял перед зеркалом, надевая на себя нечто вроде меховой шапки. Заметив нас, он замешкался, одновременно пытаясь казаться храбрым, высокомерным и хладнокровным.

Я разинула рот. Елена начала корчиться от смеха, в то время как Прескот, покашливая, перестал возиться с шапкой и одернул килт.

— Что за… — выдавила я.

На Прескоте была гребаная юбка в зелено-фиолетовую клетку, ниспадавшая тяжелыми складками и доходившая до колен.

Наряд принца дополняли темный пиджак и галстук, что в целом являло разительный контраст с килтом и шапкой.

Елена набрала в легкие побольше воздуха и расхохоталась от души. Прескот бросил на сестру ядовитый взгляд и смущенно улыбнулся мне.

— Я же говорил, что мне будет ужасно неловко.

— Но… но почему? — спросила я, заикаясь.

Он почесал затылок.

— Я рассказывал тебе о сэре Уильяме. Он и его предки были шотландцами, вот почему… — Прескот пожал плечами, а Елена приникла ко мне, чтобы не упасть от смеха.

— А… шапка? — спросила я, пытаясь нацепить на себя покерфейс и с трудом сдерживая улыбку.

— Это традиционная канадская охотничья шапка из меха лося, думаю, она мне очень идет, — торжественно ответил Прескот, повернулся к шкафу и достал оттуда…

— Это кинжал?

— Даже два. — Он моргнул и привязал рукояти к бедрам кожаным ремнем таким образом, чтобы лезвия находились позади.

— Должно ли канадское дворянство… чем-то компенсировать подобное неудобство? — подколола я парня.

Прескот усмехнулся.

— Нет. А нам просто нужен контргруз, иначе мы бы опрокинулись.

Ну и маскарад!

— Чувак! С каждым годом я люблю этот день все больше и больше, — задыхалась от хохота Елена.

Прескот широкими шагами подошел к нам. Уставился на мои конверсы и просиял.

— Выглядишь классно.

— Спасибо, но краситься я не собираюсь.

— Тебе и не надо. Ты и без мейкапа красивая. — Он поднял руку и накрутил на палец прядь моих волос, а потом мы посмотрели друг на друга, и я позволила себе искренне улыбнуться. В последнее время эту улыбку Прескот, казалось, постоянно пытался вытянуть из меня.

Елена пожала плечами.

— Ладно, вначале я сомневалась в том, что касается вас двоих. Но вашу взаимную симпатию или даже… влюбленность… увидит и слепой. Впрочем, думаю, нам надо немного поторопиться, пока мы не опоздали, и отец не отшлепал Прескота по его очаровательной заднице. — Елене, похоже, нравился весь этот спектакль.

Прескот закатил глаза, галантно протягивая мне руку. Мои пальцы тотчас вцепились в его ладонь.

— Готова? — прошептал принц, когда мы уже спускались по лестнице.

— К ужасному дудлу? — скептически спросила я в ответ. — Не уверена, что запомнила все па, но в целом…

— Нет, я имел в виду, готова ли ты быть девушкой принца? — Прескот ухмыльнулся, а я скривилась.

— Сделаю все возможное, — храбро заверила я Прескота.

Он сжал мою руку.

— Я так и думал, Сильвер.

Прескот не дал мне на панику ни секунды. Он буквально швырнул меня в гущу событий… и нырнул следом. Было увлекательно наблюдать за изменениями, которые произошли и в принце, и в Елене, едва мы переступили порог бального зала. Свет люстр озарил ухоженные молодые лица, абсолютно лишенные мимики. Морщинки от смеха моментально разгладились, и теперь кожа Прескота выглядела идеально. Он расправил плечи, что сделало парня еще более высоким, чем прежде. Светло-русые волосы, торчащие из-под шапки, мерцали, как золотые нити. В течение нескольких секунд брат и сестра казались хрупкими, но несокрушимыми, как закаленное стекло, холодными, как лед, и в то же время прекрасными и недоступными, как бриллианты.

Их красота удвоилась. Трудно было понять, лестно ли им внимание окружающих — или Прескоту и Елене уже все равно.

Мой взгляд скользнул по залу. Я насчитала пять телохранителей, которые расположились у дверей. Здесь, конечно, были и камеры наблюдения, но я не смогла обнаружить их сразу, хотя позже догадалась, что они спрятаны в головах трофейных зверей.

После бала мне нужно будет подробнее расспросить о том, как охраняется дворец.

Зал был переполнен до отказа. В дальнем конце я увидела музыкантов. Звуки волынки заставили меня нервничать.

— Сильвер?

Я посмотрела на Прескота.

— Разреши представить тебе мою бабушку по материнской линии, а также мою тетю. Леди Роуз ван Клеммт-Блумсбери и леди Сесилия ван Клеммт. Бабушка Роуз — сестра моего покойного деда — короля Леопольда Второго, Сесилия — ее дочь. Между прочим, Сесилия — не только старшая сестра моей матери, но и кузина отца.

Хотя из-за всех этих запутанных родственных связей у меня закружилась голова, я заинтересованно уставилась на бабушку и тетку Прескота, и женщины ответили мне не менее любопытными взглядами. Особенно пожилая леди Роуз. На ней было старомодное платье сливового оттенка, а из седых волос старушки торчало павлинье перо, которое смешно покачивалось, когда она присматривалась ко мне. Поскольку благородные особы не собирались ни приседать в реверансе, ни пожимать мне руку, я тоже не стала этого делать и лишь слегка склонила голову.