– Да, я поняла. Но мне придется снять наушник.

– Исключено. Я – твой голос-проводник здесь.

– Тогда позволь мне побыть твоим разумом, – мягко возразила в ответ Фиона, стараясь говорить как можно тише в переполненном баре. – Потому что, знаешь, когда мы умрем? Как только твой босс-гангстер увидит в моем ухе сраный наушник.

Фиона ждала ответа, но ответом ей была лишь тишина. Она глубоко вздохнула. Наконец у нее в ухе раздалось:

– Хорошо.

Фиона усмехнулась:

– Увидимся на другой стороне, мальчики.

* * *

Фирлес и Вишез стояли в темноте. Переулок за баром «У Аны» был настолько мерзким, насколько это вообще возможно для переулка. Он кишел крысами и тараканами, которые разбили здесь лагерь на всю ночь в надежде полакомиться остатками дегустационного меню из пяти блюд, которое подавали тем вечером. А еще тут было сыро. Очень сыро. В переулок выходили окна многоквартирного дома напротив бара, и десятки кондиционеров извергали на тротуар струи конденсата. Короче говоря, более жалкое место для проведения субботнего вечера нужно было еще поискать.

Изо рта Фирлеса свисала сигарета. Он закурил, но сигарету быстро потушила упавшая сверху капля конденсата. Фирлес выругался и швырнул намокшую сигарету на тротуар. Он кипел от злости – как и Вишез.

– Мы уже два часа их ждем. А я даже покурить не могу.

Вишез стиснул челюсти.

– Они придут. Наверное, просто застряли. Дай им время.

Фирлес ухмыльнулся. Затем покачал головой.

– Знаешь, для такого унылого ублюдка ты слишком уж веришь в людей. Потому что, уверяю тебя, эти две цыпочки сейчас проводят лучшее время в своей гребаной жизни и давно думать забыли о двух придурках, что поджидают их в переулке.

– Да почему ты так одержим «Аной»? Это всего лишь бар! Кому он нужен?

– Мне! – вскинулся Фирлес. – Бар «У Аны» – единственная причина, по которой я присоединился к «Красному дракону».

Вишез ухмыльнулся.

– Ты сказал, что присоединился к «Красному дракону» ради меня.

– Ну, конечно, я так тебе сказал. Потому что ты хотел это услышать. Точно так же, как и любую другую вдохновляющую речь, которую я произношу, когда ты впадаешь в уныние. По правде говоря, ты просто жалкий придурок!

Вишез указал на выход из переулка.

– Если я настолько жалок, то почему бы тебе не свалить? Вперед! Никто не заставляет тебя дружить со мной! Я начал дружить с тобой в первую очередь только потому, что пожалел тебя.

Фирлес всплеснул руками и потопал прочь.

– В таком случае я ухожу. Удачно тебе выпутаться из этой передряги в одиночку!

– Лучше уж одному, чем с тобой, придурок! – крикнул ему вслед Вишез.

– Сам при… – огрызнулся было в ответ Фирлес, но не успел договорить, врезавшись на полном ходу прямо в стопятидесятикилограммовую кирпичную стену, которая пахла дешевым одеколоном и дорогим виски. Стена даже не вздрогнула. Когда Фирлес поднял взгляд, он увидел перед собой одного из мордоворотов Додда. Фирлес сглотнул. Амбал, которого он видел только издалека, вблизи каким-то загадочным образом казался даже еще больше. И как раз в тот момент, когда Фирлес сжал кулаки в тщетной попытке оказать сопротивление, мордоворот заговорил:

– Эт’н тлт. Гд т я.

Амбал, к огромному удивлению Фирлеса, был пьян. В стельку. Вдрызг. В полное говно. Все это вместе взятое, и еще немножко. Он покачивался, его ноги исполняли замысловатый танец, пытаясь удержать этого бегемота в вертикальном положении. Его глаза остекленели. В какой-то момент бугай захрапел прямо на ходу.

Фирлес с широко распахнутыми глазами медленно повернулся к Вишезу, но друг только пожал плечами. Фирлес повернулся к бугаю, ткнул его двумя пальцами в грудь, и громила рухнул прямо в ближайшую кучу мусора, где и продолжил храпеть.

Когда из черного хода бара появился Додд, его руки были обвиты вокруг Фионы и Пенни. Он тоже был в отключке. Пока девушки тащили его в переулок, его подбородок чуть дергался, когда гангстер бормотал какую-то чушь.

Фирлес неверяще уставился на открывшуюся ему картину:

– Мать-перемать! Вы что сотворили с этими бедными ублюдками?

Фиона пожала плечами.

– Ну, мы следовали вашим инструкциям, пока не стало ясно, что охрана Додда не позволит ему выйти одному в темный переулок. Пришлось применить секретный прием.

– И под ним мы подразумеваем текилу. В основном, – ухмыльнулась Пенни.

Стараясь не потревожить Додда, Вишез прошептал:

– Стой, а где второй амбал?

Фиона жестом указала на бар:

– Вырубился прямо в кабинке. Даже обоссался. Можно подумать, что такие здоровяки умеют держать все свое дерьмо при себе. А на деле выходит все наоборот.

Вишез не смог удержаться от ухмылки.

– Отличная работа!

– Спасибо. – Фиона вздохнула и указала на Додда. – А теперь вы двое собираетесь нам помочь, или нам его еще и в фургон погрузить?

До рассвета оставалось всего ничего. В воздухе пахло шкворчащим на плите синтетическим беконом. У него не было такого же вкусного соленого запаха, как у его натурального свиного кузена. Скорее, он был сладким. Причем в случае с беконом это был сознательный выбор его создателей. Разработавшие аромат инженеры описывали его как «более приятный обонятельный опыт». Но для тех, кто помнил настоящий запах, этот новый приторно-сладкий аромат был самозванцем. Как вишневая конфета, которая на вкус скорее сладкая, как сахар, а не терпкая, как свежая вишня.

Фирлес был одним из тех, кто помнил. Он не помнил, каков был бекон на вкус, и, если уж на то пошло, вряд ли ел его когда-либо. Но в его памяти отложился этот запах. Мозгу было трудно даже осмыслить все это – как этот запах мог годами храниться в его префронтальной коре, бездействуя до тех пор, пока ему не явили аромат самозванца? Иногда Фирлес фантазировал, что мама или бабушка готовили бекон, когда он был еще совсем малюткой. В те времена свинину еще импортировали с Земли, где ее производили из настоящих свиней, которые паслись на траве, что росла на земле. Для Фирлеса этот запах оставался приятной загадкой, которую его мозг никогда не разгадает. И, может быть, не стоило ее разгадывать.

– Он что, уже поджарился? – Встревоженный голос Вишеза прервал его сон наяву. Фирлес мигом встряхнулся и снова принялся переворачивать ломтики синтетического бекона на сковородке. На них уже появилась аппетитная поджаристая корочка.

– Почти, – ответил Фирлес, намеренно не глядя на Вишеза. На лице у него не отражалось никаких эмоций.

Вишез все равно почувствовал его мрачное настроение.

– Слушай, прости за вчерашнее. Я не имел в виду, что мы стали друзьями только потому, что я пожалел тебя. Это было глупо с моей стороны.