улыбнулся. — Возможно, это прозвучит странно, но слова про Конец Света к этому миру неприменимы.

— Почему? — не понял я.

— Потому что ничего не закончилось. Как только будет решена проблема с… — он осекся и посмотрел на небо, — сами знаете с кем, мир этот снова расцветёт. Рабочие руки не особо нужны, останется только встроить людей, что сейчас живут натуральным хозяйством в систему прогресса. Впрочем, их могут и не встраивать, просто медленно, в течение нескольких поколений внедрять технические новшества, пока, наконец, уровень жизни снаружи не сравняется с таковым внутри Крепости.

— А потом люди снова заселят Землю, — добавил я.

— Тут вопрос довольно спорный, — возразил учёный. — В том, что когда-нибудь заселят, я не сомневаюсь, хотя, скорее всего, будут просто окультуривать оставшиеся общины. Проблема в том, что рождаемость тут не сказать, чтобы большая. В нашем мире (и в вашем тоже) массовые расселения были необходимостью, поскольку сопровождались демографическим взрывом.

— Помнишь старосту в деревне? — сказал Винокур. — Чуркин, кажется. Так у него шестеро.

— Шестеро — это не так много, да и такая рождаемость в сельскохозяйственных регионах — это временное явление, как только медицинское обслуживание станет доступным, а детская смертность упадёт, люди снова вернутся к показателю в один-два ребёнка на семью. Расселяться, конечно, будут, но полноценное освоение Земли, создание прежней плотности населения, боюсь, затянется на многие столетия.

— Но мы к тому времени будем уже далеко, — оптимистично заметил Винокур.

— Твои бы слова, да… — я остановился и посмотрел на приличных размеров ворота, сваренные из толстой арматуры, поверх которой с наружной стороны были приварены листы металла. — Можно выходить?

Ворота открылись легко, видимо, срабатывал привод, завязанный на фотоэлемент. Башкин, оказавшись снаружи, немедленно принялся изучать внешние листы на воротах.

— Что и требовалось доказать, — он ткнул пальцем в первый же лист с заковыристым знаком. — Я перевёл гору бумаги, чтобы сообщить им то, что они и без меня знали. Меня смущает тот факт, что… — он провёл пальцем по линии рисунка, которая была выточена в металле. — Никаких ухищрений, просто знак на металле, довольно грубо вырезанный.

— И что? — спросил Винокур.

— То, что он работать не будет, тут много хитростей, просто выпилить знак недостаточно.

Учёный замолчал, на лице его отразилась напряжённая работа мысли.

— Сдаётся мне, — медленно проговорил он, что такая защита будет работать только тогда, когда есть постоянная подпитка. В идеале, это должен быть сильный маг, который постоянно… нет, не бывает таких магов, которые бы смогли подпитывать конструкцию такого размера.

— Артефакт? — спросил я.

— Может быть, но, опять же, ничего подобного я себе представить не могу. Какая-то запредельная мощь. Впрочем, вопрос этот не имеет решения, а раскрывать нам всю информацию здесь никто не собирается. От этого страдает моё научное любопытство, но на нашу жизнь в целом никак не влияет. Пойдёмте.

Мы оказались снаружи, нельзя сказать, что за забором сразу начиналась помойка. Нет, здесь тоже было довольно уютно. Небольшой лесок справа и слева от дороги, где-то вдалеке стоят склады, которые проще было расположить здесь, ещё дальше есть пристань на реке Большой, конечная остановка подавляющего большинства кораблей. Дальше к северу есть притоки, но движение по ним сопряжено с большими трудностями, да и смысла в этом почти никакого нет, поселения там крайне редки и, как правило, пребывают в дикости.

Мы прошли через лес, обогнули склады, которые тоже защищал расписанный знаками стальной забор, после чего оказались в действительно диком месте. Здесь был пустырь, но пустырь непростой, под ногами можно было разглядеть обломки строительных конструкций, которые вросли в землю. Странно, прошло ведь всего полвека, а культурный слой уже поглотил следы цивилизации. Хотя, не исключаю, что тут имели место подвижки земли, какие-нибудь пыльные бури, оползни и наводнения, которые и похоронили кирпичи, бетон и стёкла.

Подобный грунт мало подходил для ходьбы, только прочные ботинки спасали меня от вывиха стопы, но, к счастью, скоро мы оказались на противоположной стороне, где сохранились строения и часть дорожного покрытия.

— Кто-нибудь представляет, на какой улице мы находимся? — спросил Башкин, встав у дверей многоэтажного дома. Впрочем, дом этот был многоэтажным в прошлом. Теперь же осталось только четыре с половиной этажа, а остальные были разбросаны вокруг.

— Вот здесь что-то было написано, — Винокур дотянулся до ржавой железной таблички на стене, оторвал и начал скрести её ногтем. — Только уже ничего не прочитать.

Старания его закончились закономерно, палец проделал в табличке дыру. Выбросив бесполезную железку, он отправился дальше. Я, хоть и не москвич, в столице бывал, и даже могу вспомнить, как выглядели некоторые улицы. То, что сохранилось по сей день, указывало на близость моего мира с этим. Пластиковые окна, рекламные плакаты (сама реклама уже не видна, только место, где она размещалась), остовы машин, проржавевшие настолько, что их даже ковырять не требовалось, металл рассыпался от одного чиха.

— Как думаете, Дмитрий Сергеевич, что это за здание? — спроси меня Башкин, указывая на приличных размеров дом, который сохранился лучше других.

— Торговый центр, — сообщил я. — Точнее не скажу, место незнакомое, подозреваю, расположен он в каком-то старом здании.

Насчёт торгового центра я не ошибся, внутреннее убранство безошибочно определяло предназначение здания. Длинный коридор, бутики с номерами, кое-где сохранились плакаты, и даже выцветший план эвакуации одиноко висел на углу. Мародёрствовать тут особого смысла не было, всё уже украдено до нас, даже если потом навели относительный порядок, в момент самой катастрофы люди неизбежно бросились потрошить магазины. Кто-то грабил продукты, кто-то алкоголь, кто-то одежду, кто-то не забыл бытовую технику, часы и ювелирку. А самые умные, как уже не раз сказано, вытряхнули оружейные магазины. После этого у них появились продукты, алкоголь и одежда. Но теперь перед нами дочиста вычищенные прилавки, да и сами прилавки большей частью разобраны и унесены. Может, и не было стихийного мародёрства, стёкла повсюду целы, может быть, власть удержала эти районы, а потом централизованно изъяла отсюда всё, что представляло хоть какую-то ценность.

Как бы то ни было, а мы ничего не нашли в бутиках со стеклянными стенами, если не считать наручных часов, закатившихся за плинтус. Находка, кажется, неплохая, часы дорогой марки, да только вряд ли получится реанимировать механизм после стольких лет. К тому же, часы не механические, кварц, то есть, всё ещё сложнее.

Мелькнула мысль пойти дальше, но я предложил подняться наверх, вдруг там есть что-то, что заслуживает внимания. К тому же пять этажей — это довольно приличная высота, откуда открывается неплохой вид. Небоскрёбов вокруг почти не осталось, разглядеть получится многое.

Нас в самом деле ждала находка,