— Выпьем, — предложила она, протягивая ошеломлённой мне открытую бутылку.

Глотнула и резко закашлялась, из-за охватившего рот и горло пожара.

— Мне сказали, что это самое крепкое пойло, которое есть в этой деревне. Я так поняла, что это штука типо нашего самогона, смешенного с вином.

Часто задышала открытым ртом, а после сипло выдохнула:

— А чем закусывать тебе не сказали?

— Неа. В нынешней ситуации обойдёмся и так. Не будем портить крепкий алкоголь закусками, — и тоже приложилась к бутылке. Широко распахнула глаза, продышалась открытым ртом и выдавила: — И правда крепкое. Не обманули.

— Ты давно оборачиваешься? — осторожно поинтересовалась, принимая назад тару.

Я не любила алкоголь, ограничиваясь одним бокалом вина на праздники, но иногда могла позволить себе вот так напиться, сидя на кухне с Маринкой и запивая жизненную неудачу. Случалось нечасто и я не видела в этом ничего плохого. Да и мужчины мои, кажется, не были против. Я сидела на покрывале, недалеко от нашей стоянки, пока Кел с Рэйном занимались лошадьми, а Мейрик гонялся на перегонки с Мариярхом.

— Ещё до отбытия из столицы получилось. Увидела, как мальчишка оборачивается и тоже попробовала, когда никто не видел.

— И не призналась, — резюмировала я.

— Стыдно было, — честно созналась подруга. — Знаешь, я же даже не понимала, что хорошо, а что плохо. Желание остаться с тобой было настолько огромным и больным, что затмевало все. Мне кажется, что если бы понадобилось кого-то убить, чтобы ты была рядом, я бы пошла и на это.

Маринка замолчала, а я не знала, как на это реагировать, разве что сказать правду.

— Я не злюсь, Марин. Уже не злюсь. Мы обе с тобой попали и если кто и виноват, то я. Не смогла понять, что с тобой происходит неладное, из-за контакта со мной. То есть не со мной, а духом, но в общем… Я должна была заметить, но была слишком погружена в свои мысли.

— Ну уж нет! Виновата твоя хвостатая, что притащила нас сюда и точка! — воскликнула подруга и с надеждой добавила: — Мир?

— Мир, — согласилась я. А потом за «мир» мы выпили.

А потом ещё раз и ещё, пока Маринка рассказывала, как ее выкручивало изнутри от желания быть рядом, завладеть мной и ни с кем не делиться. Даже на сделку с Мейриком она пошла потому, что тот обещал навещать меня только по острой необходимости.

В голове уже шумело, земля крутилась перед глазами, а местное пойло отбавилось только наполовину.

— Поделишься? — спросила Маринка, смотря не на меня, а на двух лисов, скачущих вокруг стоянки. Почему-то чем больше мы пили, тем дольше ее взгляд задерживался на оборотнях. И мне кажется, я знаю даже на ком именно.

— Да не чем, Марин, — я прикрыла глаза, представляя перед собой лицо полудемона. — Анджело мне понравился, а я умудрилась выгнать его из дома.

— Сам ушел.

— Да какая разница! Один в мире, где ненавидят демонов. В своих дурацких шляпах, прикрывающих рога. Я даже не знаю, умеет ли он что-нибудь ещё, кроме рисования. Как он будет жить, где? А если его раскроют и убьют?

— Лис…

— Ну что, Лис? Я во всем виновата! Не нужно было вытаскивать его из дворца на улицу. Сидел бы в своем подземелье и рисовал бы дальше. Тихо, в безопасности.

— Или брать в свою постель третьим, — поддержала Маринка. — Тоже, между прочим, был бы в безопасности.

— А вот…ик… и взяла бы!

— Вот и возьми! — Я перевела осоловелый взгляд на подругу, а та воодушевлённо продолжила: — Заставь своих шэсов мир перевернуть, а художника тебе найти.

— Ты вообще-то тоже шэс.

— Зас-сада. Значит найду. Искать?

Я представила себе Маринку в образе лисы, ползующую по земле в попытке учуять полудемона и рассмеялась. Поделилась с подругой и мы уже смеялись до слёз вместе. А потом плакали. Тоже вместе.

Вечер наступил очень быстро. Просто раз и кто-то выключил лампочку. Или мы допились до такой степени, что не видели уже ничего вокруг. Все кружилось и качалось вместе со мной. И даже Келеавин, решивший уложить меня спать, забавно качался.

— А мне Маринка пообещала Анджело найти, — доверительно сообщила я демону, потянув его на себя.

Тот падать сверху не захотел, но рядом лег, страдальчески вздыхая.

— Не найдет.

— Почему? — пьяно удивилась уверенности в его голосе.

— Мы разъехались в разные стороны. И это хорошо, — мрачно закончил Кел.

Я не видела в этом ничего хорошего, кроме одного: завтра утром мы в очередной раз сменим направление.

Утро началось плохо. Противный солнечный луч светил в глаза, шуршание листвы походило на шипение рассерженных змей, а голоса, звучавшие где-то далеко, били молоточками по моей бедной голове. Насколько крепким был вчера алкоголь, на столько же сильно плохо было мне с утра. И где же эта божественная лисица со своей магией, когда так нужна? Что-то настойчиво пощекотало пятку, дернула ногой, не открывая глаз. Действие повторилось.

— Сейчас как дам пяткой в глаз, — мрачно пообещала сиплым голосом, под тихий мужской смех.

Так бархатно мог смеяться только Кел, а вот обхватить мою ступню и начать медленно разминать пальчики, он точно не мог. Но тем не менее именно этим демон и занялся под мой изумлённый выдох. Я даже дернулась, чтобы приподняться и убедиться, что ощущения меня не обманывают, когда чьи-то пальцы зарылись мне в волосы. Рэйн. Медленными круговыми движениями он массировал голову от висков до затылка, спускался пальцами ниже, гладя шею и снова вверх. Боль потихоньку отступала, позволяя насладиться свежим утренним воздухом и действиями моих мужчин.

Руки Келеавина поднялись выше, погладили чувствительную кожу под коленкой и настойчиво согнули ноги, раздвигая их. Слова протеста пропали прежде, чем я успела их произнести. Рэйн целовал медленно, лаская языком нёбо и чувствительно прикусывая нижнюю губу.

— Расслабься, — хрипло посоветовал Келеавин перед тем, как отодвинуть намокшие трусики в сторону и коснуться языком пылающего лона.

Лишние мысли вылетели из головы. Мариярха, Мейрика и Маринку мои любимые наверняка отослали под каким-нибудь предлогом подальше, а больше мне переживать не о чем. И не важно, что это всего второй раз, когда мы втроём. Если уж мужчины договорились между собой, то я со своими тараканами как-нибудь разберусь. Да и не смогу я вечно прятаться от них, спя с одним и надеясь, что второй не обидется.

Остатки стеснения исчезли под напором ощущений. И не важно уже было чьи руки ласкают мою грудь, а чей язык превозносит на вершину блаженства. Я не делила ощущения от близости, как и не делила мужчин. Они мои. Оба. Я никогда не откажусь от них и сделаю все, чтобы у Рэйна с Келеавином и мысли не возникло отказаться от меня.