Он лежал почти в центре, перед открытым сейфом. Рядом с его головой в луже крови валялась небольшая, с бутылку шампанского, белая мраморная копия Венеры. Ее правое плечо было красным… Настя явно представила, как Умаров взял за ноги эту маленькую женщину и безжалостно опустил на голову Ильи Максимовича Баскина… От судьбы не уйдешь! Ему наверняка на роду было написано умереть от богини любви.

…Насте часто приходилось видеть трупы. Криминальному репортеру без этого нельзя. Нужна правда жизни, яркие впечатления. Приходилось наговаривать на диктофон свои будущие статьи около взорванных машин с человеческим месивом, в моргах, в окровавленной квартире с тремя телами недельной давности…

в первый момент страха не было. Паника началась, когда она увидела около ног Баскина свою открытую и пустую сумочку. Ее содержимое валялось по всей комнате – в углу за сейфом кошелек и ключи, у двери пейджер и пачка визитных карточек.

Она суматошно собирала свои вещи, осторожно перешагивая через труп. Не удалось спасти только помаду – она хрустнула под ногами. И еще записную книжку, упавшую в липкую красную лужу вокруг головы Баскина.

В сумочке нашелся объемистый пластиковый пакет, куда поместились с трудом все красные папки и диктофон с записью последних возгласов шефа «Басойла».

Теперь бежать! Можно через кабинет, а значит мимо секретарши. Можно через основную лестницу, но мимо охраны. Лучше через черный ход, но там Умаров. Правда, он не дурак. Он уже наверняка далеко и обеспечивает себе алиби…

Настя спустилась по черной лестнице, открыла входную дверь и оказалась во внутреннем дворике фирмы. Слева подворотня, за ней улица, на другой стороне которой должна стоять светлая «Волга», а в ней Савенков. Он обязательно выручит. Глаза у него честные, добрые и… мужественные. Настоящий полковник!

Полковник запаса Савенков очень не любил ждать. Догонять любил, а ждать – нет. Догонять – это действие, а ждать – бездействие.

После первого часа сидения в машине он даже включил мотор и собирался ехать. Но дал Анастасии еще пятнадцать минут. Потом еще… Потом решил, что так долго она не может там сидеть просто так… Значит произошло то, чего он и опасался. Надо было действовать. В шахматах такую позицию называют «цунгванг». Это когда положение не очень хорошее, но надо делать ход. И любой ход приводит к ухудшению или к проигрышу… Ждать Анастасию – плохо. Бежать одному штурмовать «Басойл» – еще хуже. Но штурмовать значит делать хоть что-то, а ждать…

Савенков вышел из машины, расправил плечи, размял кисти рук и сурово взглянул на парадный подъезд нехорошей нефтяной фирмы: «Ну, Баскин, держись!»

Сделав первый решительный шаг, Савенков вдруг отпрыгнул назад и присел, спрятавшись за своей машиной – из особняка «Басойла» выходил Аслан Умаров. Двигался он неторопливо, нарочито спокойно. Приблизившись к краю здания кавказец юркнул в подворотню и побежал вглубь, во внутренний дворик фирмы.

Все это выглядело странно. Умаров – солидный человек. Не в его стиле бегать по подворотням… Пока Савенков анализировал нестандартное поведение Аслана, тот вышел из подворотни, чем дал новую информацию для размышления. Он тащил две тяжелые черные сумки. Работа явно не по его должности. Мог бы спокойно свиснуть своим шестеркам и те радостно несли бы за ним поклажу. И пылинки бы с сумок на ходу сдували, и кланялись бы хозяину. Но Аслан с трудом тащил все сам… Вот он остановился около неприметной вишневой «Нивы», загрузил свой багаж и отчалил…

Савенков выпрямился и начал шарить по всем карманам в поисках сигарет… Возможно, он слишком подозрительный. Сегодня же пятница. Решил Умаров на дачу поехать. А в сумках подарки, мясо для шашлыка… Все равно, странно. Не складывается…

Бросив сигарету, которая уже начала жечь пальцы, Савенков опять начал искать пачку, которая на этот раз оказалась во внутреннем кармане пиджака. Вытащив сигарету он машинально размял ее, но закурить не успел – под аркой подворотни появилась Настя. Она сразу увидела его, махнула рукой и бросилась через дорогу, лавируя в вялотекущем потоке машин…

Савенков сидел за рулем и деликатно молчал. Он видел, что Настя, если не шоке, то в крайне взволнованном состоянии. Да и что он мог спросить? Как дела? Она и сама знает, что это очень его интересует. Пусть немножко очухается…

Она молчала две минуты, три…

Больше Савенков не выдержал:

– Настенька, как дела?

– Нормально… Поедем. Не надо здесь стоять.

– Хорошо, поехали… Ты у Баскина была.

– Была.

– Ну и как он?

– Бабник он… Клеить меня начал.

– Ну, это, Настя, его моральный облик. А что он о деле говорил? Какие у него планы?

– Нет у Баскина больше планов… Он умер.

– Что?!

Дальше начался подробный рассказ, по ходу которого Настя полностью вышла из шокового состояния. Она излагала события как сюжет детективной повести. Говорила от автора, от себя, от Баскина и Аслана.

Понимая, что от этих новостей он совершенно забыл о дороге и ведет машину на автомате, на подсознании, Савенков свернул на тихую улочку, потом в тупик и остановился. Теперь он мог смотреть на Настю во все глаза.

Она продолжала. Про темную холодную парилку в сауне, про звуки сейфового замка, про записную книжку в луже крови.

Приближаясь к финалу, Настя совершенно отошла. Она даже начала шутить, но Савенкову было не до смеха. Он продолжал слушать, но все время ему представлялась записная книжка, прилипшая на полу рядом с головой бывшего главы «Басойла»… Она не просто так упала в эту лужу. Аслан хорошо знает свое дело. Наверняка его отпечатков нет и на сейфе, и на Венере, которая будет именоваться орудием убийства… И не зря он ушел через приемную – все теперь подтвердят, что он вышел первым, оставив Настю с Баскиным наедине… Хорошенький сюжет. Анастасия Курасова теперь основной обвиняемый…

Настя описывала последние минуты своего приключения. Ставя финальную точку, она вытащила из пакета несколько красных папок и протянула их Савенкову. Затем появился диктофон и они прослушали вместе несколько фраз. Последние слова, сказанные Баскиным в этой жизни.

Вытащив кассету, Настя поцеловала ее и прижала к сердцу. Она думала о ней, как о сенсационном репортерском материале, не понимая, что в этой пластмассовой коробочке ее возможное спасение от тюрьмы.

Савенкову нетерпелось полистать красные папки с именами видных деятелей капиталистического строительства, но перед этим он вытащил сотовый телефон и сделал два звонка. Вызвал Олега, помощь которого в этой ситуации могла быть очень кстати. Затем позвонил Иннокентию:

– Где ты сейчас, Кеша?

– В центре. По улицам мотаюсь. Я уже два часа жду вашего звонка. Какие указания, шеф?

– Кейс еще не опустошил?

– А вы, Игорь Михайлович, хотели, чтоб я эти куклы на помойку выкинул? Ни в коем случае! Зачем? Я с ними сроднился. Я буду беречь их. Они мне дороги как память.