Чёрный цвет начал окрашиваться в серые краски. Всё тело будто окунули в некую ватную мембрану, заставляя меня ощущать здесь себя лишней на физическом уровне. Поднялся ветер, прогоняя черноту, оставив лишь серый цвет во всех его мрачных оттенках, только позади осталась бесконечная чёрная стена, отделяя мир мёртвых от мира живых. Оттуда и брался ветер, могильный, пыльный, он поднимал в воздух некий пепел, который растирался между пальцев жирными пятнами.

Акарши лежала неподвижно, покрытая коркой из золы. Осторожно опустившись над ней, потянулась к пульсу на шее. Не успела толком прикоснуться, как тут же одёрнула руку: девушка просто рассыпалась, разлетаясь тем самым жирным пеплом.

Меня передёрнуло. Вокруг меня клубились люди, которые больше никогда не проснутся вновь. Машинально я каждый раз пыталась стряхнуть эти жуткие напоминания о людях с себя, хоть и знала, что это бесполезно.

Чёрт возьми, Акарши. Я смогу взглянуть в глаза Лору, даже, возможно,  честно признаюсь, что готова была её сама убить, но, зная Лора, он будет жалеть, что после неё ничего не осталось. Ничего, кроме письма, которое я отобрала у неё. Пока она была без сознания… и ещё жива.

Пергамент был жутко потрёпан, будто его читали вновь и вновь, всегда храня у сердца. Письмо любимому? Брату?

Как будто сейчас у меня проблем недостаточно. Трясущимися руками развернула мятый пергамент.

«И судьбы наши пусть написаны не нами, и мир во власти Тьмы останется навеки. Я вверила судьбу Ей... Она моя, но не твоя. Я останусь в памяти, в сердцах. Я буду частью души Её. При жизни, после смерти. Лишь Её…».

Может, не точно так там было написано, я читать не до конца научилась. Ненавижу религиозных фанатиков. Как можно настолько верить в существо, именуемым Богом? Да, я сразу поняла, кому это было написано. Если уж Азура так рьяно желала подарить новый мир своим «детям», то какого лешего она убивала миллионы своей Тьмой? Спасла одного Зоркса, наделила его дикими знаниями и отправила убивать людей. Аллилуйя, блин.

Удивительные создания люди, я так быстро усвоила этот мрачный, тихий мир Тьмы, что детский плач уловила практически мгновенно, как нечто неестественное здесь.

Ребёнок, здесь остался ребёнок! Живой!

Ничто не может ранить сильнее, чем страдания тех, кто не понимает, что происходит и за что. Я рванула на звук, игнорируя жирный пепел на себе. Видно было плохо, я постоянно спотыкалась о доски, камни, покрытые пеплом, словно снегом. Я уже была в деревушке среди ветхих домиков, которые выглядели будто подтаявшие фигурки. Но ведь совсем недавно они были крепкими очагами для целых семей. Стоя у старого колодца, вокруг которого склонились обшарпанные дома, мимолетно словила себя на мысли, что где-то уже это видела.

- Эй! – Дрожащим голосом крикнула, плач прекратился, и я его потеряла, - малыш, ты где?

В ответ тишина. Я пыталась прислушаться, но кроме стука собственного пульса и гудения ветра ничего не слышала. Невероятно страшно находиться в месте, где совсем недавно кипела жизнь, а сейчас только моё живое сердце бьётся. Там, дальше, там тысячи погубленных жизней клубятся серым пеплом из-за прихоти кого бы там ни было. Какой силой надо обладать, чтобы смочь всех уничтожить, не оставляя ни шанса на спасение? Каким чудовищем надо быть, чтобы настолько не считаться с судьбами людей?

Опять плач, совсем близко!

Я замерла, прислушиваясь. Кажется, этот малыш в доме, который совсем рядом со мной. Да, мне было страшно до жути заходить в дом, который скоро превратится в пепел так же, как и его хозяева. У меня не было чёткого плана, просто найти ребёнка. Вдвоём ведь бояться легче, так ведь?

Половицы скрипнули под ногами, как только я вошла в открытую дверь.

- Малыш? – Тихо позвала, чтобы не спугнуть, - милый, не бойся.

Легко говорить, у самой голос дрожал от страха. Внутри дома было темно. Я постояла пару секунд, чтобы глаза хоть сколько-нибудь привыкли к темноте. Плач превратился в частые всхлипы, но ребёнок не спешил выходить на голос незнакомки.

Я вошла в большую комнату, у стен которой стояли лавки и сундуки. Вся кухонная утварь и одежда покрылась пеплом, будто многовековой пылью, а по центру спиной ко мне сидел мальчик. Болезненно худой мальчик. Сквозь тунику даже в такой темноте я видела выпирающие позвонки, одно худенькое плечико было оголено и вздрагивало при каждом судорожном вздохе.

- Привет, малыш, – ласково произнесла я, подходя всё ближе, - не бойся, - я подошла вплотную, опускаясь на корточки, – давай будем искать вместе, как нам выбраться отсюда. Давай?

Как только я положила руку на плечико ребёнка, он затих.

- Малыш, всё хорошо, - нежно произнесла я.

Ребёнок резко обернулся, удерживая мёртвой хваткой меня за плечи. Я с непониманием смотрела в древние, совсем не детские глаза.

- Обернись, - прошипел мальчик, обнажая ряд острых зубов.

Оборачиваться мне совсем не хотелось. Я узнала его – ребёнка из моих снов.

- Обернись! – Закричал он тысячью голосов, - обернись! Обернись! Обернись!

Подсознательно хотелось обернуться, подчиняясь этому набату криков сотен людей из уст одного мальчика. Сжав зубы, схватила за ледяные руки ребёнка в попытке оторвать их от своих плеч.

- Обернись!

- Кто ты? – Просипела я. У худенького ребёнка сила была неестественная.

Он не ответил. С криком швырнул меня на пол и, не давая и шанса опомниться, когтистой рукой проломил мне грудную клетку.

Боль была адская. Я закричала, или он, я уже не понимала. Я пыталась оттолкнуть его руку, которая, наверное, добралась до самого сердца. После такого не живут. Силы быстро покидали меня, я чётко уловила тот момент, когда была близка к сладкому забытию на старом полу за рубежом жизни, там, во Тьме. На этот раз облегчающую темноту я приняла с благодарностью.

Боль не оставляла в покое. Я хотела умереть, лишь бы она прекратилась.

Грудь жгло тысячью игл, боль разрывалась во всём теле. Меня кто-то звал. Меня, наверное, лихорадило. Или я бредила.

По голове гладили нежные руки, такие знакомые, но давно забытые.

- Ноэль? – Глаза застилали капли пота, каждое слово давалось с трудом.

Восточная красавица с грустными чёрными глазами напевала мне колыбельную, пытаясь успокоить. Как она оказалась здесь, во Фраатха Ур?

- Ноэль, - из глаз полились слёзы, – прости меня, - мне было важно её прощение, - я не должна была тебя оставлять.