class="p1">- Тише, дитя, - Ноэль грустно улыбнулась, не переставая успокаивающе меня поглаживать по волосам, - всё так, как должно быть.

- Ноэль, - каждый всхлип отдавался болью в груди, вызывая всё больше слёз, - я не вернусь за тобой, я не успела.

- Ещё не время, дитя, - она продолжила напевать колыбельную, помогая мне вновь забыться во тьме.

Боль не уходила. И я не умирала. В голове не осталось вопросов, лишь образы тех, кто был важен. Тех, кто, принимая мои извинения, пытался меня успокоить там, в мёртвой деревне, в разрушающемся доме.

- Дэйо, ты выжил, - горящие глаза паренька с грустью смотрели на мою смертельную рану в груди.

- Ещё немного осталось, дитя, - произнёс он, а у меня не хватило сил удивиться, что он заговорил.

Боль начала стихать, оставляя ломающую лихорадку. Я ощутила прикосновение губ на своём лбу. Лор. Мой рыжебородый, он здесь. Со всеми. Он тоже умер?

- Нет, дитя, - ответил он с улыбкой в карих глазах.

- Лор, за что это со мной? – Я не могла остановить поток слёз. Я перестала понимать, где я, что происходит. Только боль, которая уже стала моим миром.

- Ты была чиста, дитя, - ответил он, нахмуриваясь, - помоги мне.

Я закрыла глаза. Я готова была убить его сестру, я больше никогда не смогу открыто на него смотреть.

- Я всего этого не хотела, дитя.

Удивлённо распахнула глаза, он странно говорил. Попыталась сфокусировать взгляд на Лоре, но его здесь уже не было.

- Ноэль?

- И да, и нет, - ответила она. – Я во всех и ни в ком. Помоги мне.

Я вглядывалась в Ноэль, может, из-за лихорадки, может, из-за боли, но её глаза мне казались чужими. Это была Ноэль, но не Ноэль.

- Азура? – я бы удивилась разговору с божеством, погубившим тысячу жизней, если бы не боль, время от времени забирающая меня в свои объятия, - зачем?

- Я не хотела, дитя, - на меня грустно смотрел Зейд. Он никогда так нежно не говорил со мной, вообще ни с кем. – Я не смогла остановить. Смерть.

Она пыталась оправдаться. Передо мной?

- Я не хочу, - опять из глаз хлынули слёзы, - пожалуйста, верни меня домой или дай умереть, я больше не выдержу.

- Выдержишь. Помоги мне, - Дэйо положил руки мне на грудь, напевая красивую песню.

- Как я могу помочь? – Боль начала стихать быстрее, - во мне ничего нет.

- Сила, не дрэйра, - Ноэль грустно улыбнулась, будто подбадривая, как тогда, в особняке работорговцев, - ты есть жизнь, воля. Нет дрэйра, поэтому чиста. Ты выдержишь.

- Больше не смогу, - я начала успокаиваться, ощущая лишь жжение Амулета на груди, - отпусти меня.

- Ты появилась в этом мире, - тихо проговорил не-Зейд, - иная. Помоги, прошу. Ты сможешь, ты выдержала.

- Ты убила всех тех людей, - сейчас рану на груди успокаивал Лор, - я не буду помогать продолжать это.

- Нет, - ответил он, - не я. Я хотела остановить. Моя сила разрушительна.

От прикосновений Азуры меня вновь начало клонить в сон. Тот самый, спасительный, где нет боли.

- Спасая, я убиваю, - сквозь сонную пелену я смотрела на Ноэль, - я лишь хотела спасти мир, но уничтожила жизнь.

Веки налились свинцом, сквозь сон услышала тихий шёпот:

- Помоги мне, Виктория…

Когда-то в детстве я заболела пневмонией. Родители по какой-то причине отказались меня госпитализировать, вместо этого возле меня дежурили врачи. А я их помнила сквозь какую-то пелену лихорадки, проснувшись однажды слабой, но здоровой. И это было странно наблюдать, что по телевизору всё ещё показывают мультики, из кухни доносились ароматы выпечки и куриного бульона. Не знаю, в какой обстановке я ожидала тогда проснуться, не знаю, почему тогда так удивилась очнуться там, где и предполагалось.

Так и сейчас: тело ломило, но я с удивлением очнулась всё ещё там – за рубежом Дикой Тьмы. Всё тот же проклятый ветхий дом, вокруг пепел, а моё платье разорванно и окровавлено.

У младенцев нет центра боли: если у них колет животик, будто у них болит всё тело целиком, поэтому орут как резанные. Как же я сейчас их понимала.

Тело болело всё, казалось, даже волосы ныли. Я говорила с Азурой? Почему тот ребёнок пытался вырвать мне сердце? Или что это вообще было? Я попыталась подняться, но опереться на руки не получилось – они болели, будто были покрыты сплошным синяком.

Краем сознания отметила, что здесь есть тени. Ну, как будто где-то что-то светит. Но ведь здесь ничего по идее не осталось, так ведь?

Меня мутило. Даже в студенческие годы после буйных алкогольных ночей так плохо не было. Надо отсюда выбираться. Не знаю как, но как минимум попытаться подняться.

Со стоном предприняла ещё одну попытку встать, но рухнула вновь, раскинув руки. Одной рукой нащупала катану. Надеюсь, Зейд и Дэйо живы. Живы ведь, правда?

Второй рукой начала шарить по полу, сметая жирный пепел, в надежде найти хоть какую-нибудь опору. Рука попала в непроглядную тень и… Боль ушла. Совсем.

Не хочу анализировать, просто хочу, чтобы боль ушла.

Поползла к чернеющей темноте. Боже, как хорошо, когда ничего не болит. С облегчением выдохнула, как только даже мизинчик скрылся в тени, освобождаясь от боли.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я сидела, впитывая успокоение, но выбираться отсюда не хотелось абсолютно. Так спокойно, без боли, почти умиротворённо. В сознании начали проноситься образы из моего лихорадочного сна: Ноэль, Дэйо, Лор… Зейд.

Я сидела с закрытыми глазами, думая обо всём и ни о чём одновременно. Иногда казалось, будто я слышу голоса, но каждый раз, когда я пыталась на них сосредоточиться, их прерывала тишина.

Открыла глаза и тут же закрыла. Замутило ещё больше. Наверное, меня на самом деле сильно лихорадило, и мозг из-за температуры перегорел или что там с ним происходит. Перед глазами была странная картина, которая никак не могла найти объяснение в моей голове. Открыла глаза вновь. Перед собой я видела старый дом… А ещё улицу, а ещё какой-то замок, а ещё лес... Будто я видела всё.

От тысячи картинок пришлось зажмуриться, голова закружилась. Пыталась отдышаться сквозь зубы.

Надо выбираться отсюда. Открыла глаза вновь, но на этот раз попыталась прогнать видения незнакомых мне мест, останавливаясь только на том доме,