— Еще бы не молиться… Он мой идол, — смеялась счастливая Ксения.

— Как-то он теперь объясняется с Павлищевым, твой идол! Он, ведь, к нему отправился.

— К нему. Через час обещал вернуться.

Действительно, Марк в это время был в департаменте, чтобы явиться к своему начальнику.

Его превосходительство был на докладе у министра, и Марку пришлось несколько времени ожидать.

И он ходил взад и вперед по приемной и улыбался, воображая, какое будет лицо его превосходительства при щекотливом объяснении.

XXI

— Генерал вернулись от министра, пожалуйте, — проговорил почтительно фамильярным тоном представительный старик-курьер Сидоренко, обращаясь к Марку.

— У директора есть кто-нибудь?

— Никого-с.

Войдя в кабинет, Марк направился к огромному столу, за которым сидел, обложенный бумагами, его превосходительство. Он, видимо, был в отличном расположении духа и весь, так сказать, сиял после доклада у министра, и Марк, бросив быстрый взгляд на своего начальника, тотчас же сообразил, что, вероятно, министр сообщил Павлищеву что-нибудь особенно приятное.

Марк не ошибся. Действительно, старик-министр объявил своему любимцу, что к новому году он его представит в тайные советники и будет просить о назначении Степана Ильича своим товарищем, но, разумеется, все это должно быть пока в большом секрете.

— Наконец-то! Очень рад вас видеть, дорогой Марк Евграфыч! Очень рад! — весело и приветливо воскликнул Павлищев и дружески пожал Марку руку. — Я, ведь, без вас соскучился и приготовил вам много работы. У нас теперь разные реформы в полном ходу. Работа кипит, а таких золотых работников, как вы, мало… Присядьте-ка… Рассказывайте: хорошо ли отдохнули?

— Отлично, ваше превосходительство.

— Зато теперь я вас завалю работой, назначив делопроизводителем в двух комиссиях… С этими комиссиями мы спешим. Министр торопит, чтоб выработанные проекты поскорей представить в совет… Так уж вы, Марк Евграфыч, помогите, потрудитесь.

— Слушаю-с.

— А я, вы знаете, умею ценить труды подчиненных… Так с завтрашнего же дня примите все дела от временного делопроизводителя и являйтесь в заседание… Ну, что, поправилось вам за-границей? Ведь, хорошо там?

— Недурно.

— То-то, я говорил, что недурно. По глазам вижу, что ваше женоненавистничество прошло… Каковы роскошные венки? Ведь, правда, с ума свели, а? — говорил, смеясь, Павлищев и лукаво подмигнул глазом.

— Я заграницей женился, ваше превосходительство.

— Женились!? — воскликнул в изумлении Павлищев… — И даже без разрешения начальства? — шутливо прибавил он.

— Я был уверен, что оно разрешит…

— Ну, поздравляю, хотя, по правде сказать, не одобряю такой ранней женитьбы… Ведь вы еще совсем юнец… Зачем закабалять себя так рано… Еще было бы время свершить эту необходимую глупость. Марк Евграфыч… ну, сказывайте, где это вы, такой рассудительный молодой человек, попались, как кур во щи? Уж не на иностранке ли вы женились, а?

— Нет, Степан Ильич, на русской.

— Надеюсь, мой друг, что по крайней мере не на бесприданнице? — участливо спрашивал Степан Ильич. — По нынешним временам даже и шалаш с милой дорого обходится… А если еще пойдут дети, да каждый год… Кстати, подайте прошение… Мы вам рублей шестьсот выдадим по случаю свадьбы.

— Благодарю вас, мне не нужно.

— Отказываетесь от денег? Значит, женились на богатой?

— И даже на очень богатой, ваше превосходительство.

— Вот, за это хвалю! Это умно. Молодец вы, Марк Евграфыч! — одобрял Павлищев, радуясь за Марка. — Без особого положения, без средств и жениться так хорошо!? Не секрет, на ком?

— Какой же секрет! На Ксении Васильевне Трифоновой! — ответил Марк, медленно отчеканивая слова, спокойным тоном, и глядел прямо в глаза Павлищева с самым, казалось, невинным видом.

Его превосходительство никак не ожидал подобной новости и, захваченный врасплох, в первое мгновение совсем ошалел и во все глаза смотрел на своего любимого чиновника по особым поручениям.

— На Ксении Васильевне? — невольно вырвался у него наконец вопрос.

— Точно так, ваше превосходительство, на Ксении Васильевне Трифоновой.

Павлищев уже успел оправиться от изумления и сообразить, какую змею он пригрел к сердцу и благодаря кому он получил отказ и лишился миллиона приданого.

«Однако, великая шельма этот молодой человек! Как он отплатил за все, что для него сделано! Конечно, он сообщил Ксении об „ошибке молодости“ и смутил ее, мерзавец!»

Хотя злое чувство и охватило его превосходительство, но в то же время он не мог не отдать своему счастливому сопернику справедливости в том, что он мастерски вел свою «подлую игру». То-то он ходил тогда по вечерам к Ксении и, вслед за отказом ее, попросился в отпуск — и ни гу-гу… А эта «старая девка» тем временем влюбилась в этого «красивого мерзавца», а он и урвал миллион прямо-таки из-под его носа! Ловкая бестия!

Вспоминая все эти обстоятельства, Павлищев удивился, как это он не догадался раньше, что ему отказали именно из-за Марка. Как он тогда опростоволосился, приглашая его навещать свою невесту… Разве можно было подпускать такое красивое животное к нервной деве… Но кто мог ожидать, что она пойдет за него замуж! И как отец допустил выйти за такого «проходимца»!

А он его еще только-что расхвалил за эту самую женитьбу!

Такие мысли проносились в голове его превосходительства и, несмотря на злость, он чувствовал невольное уважение к этому самому «проходимцу» и понял, что с ним во всяком случае надо считаться.

— Удивили меня вы, Марк Евграфыч, этой новостью, — заговорил Павлищев слегка ироническим тоном. — Я, признаться, и не ждал, что именно вы были моим счастливым соперником… Поздравляю!..

Марк между тем поднялся с кресла и заговорил:

— Так завтра прикажете быть в комиссии?

— А вы разве теперь, сделавшись богачом, все-таки хотите работать?

— Охотно, особенно под вашим начальством.

— И даже моим? — улыбнулся Павлищев. — Что ж, я очень рад. Я в вас всегда буду ценить превосходного работника… До свидания, Марк Евграфович. Завтра в 12 часов здесь у меня соберется комиссия!

И Павлищев, пожав руку Марка, проводил его глазами до дверей кабинета, и когда Марк скрылся, проговорил не то с досадой, не то с одобрением:

— Далеко пойдет эта умная каналья!

— Ну, что, Марк, оставляешь службу у Павлищева? — встретил вопросом старик Трифонов Марка, когда он вернулся из департамента.

— И не думаю… Напротив, я назначаюсь делопроизводителем двух комиссий, и работы предстоит пропасть…

— И ты берешь на себя эту работу? — спросила Ксения.

— Конечно, беру.

— Но она утомит тебя, Марк.

— Не беспокойся. Я, ведь, привык работать. И, наконец, надо работать, чтоб сделать карьеру… У нас так мало умеющих работать! Все больше любят болтать! — высокомерно прибавил Марк.

Трифонов стал расспрашивать о том, как принял Павлищев известие о женитьбе Марка на Ксюше.

— Очень он был обижен? — спросила Ксения, смеясь.

— Сперва ошалел,