она. – Кажется, пронесло. Уж не знаю, какие темные его покусали, но зол он был как стая волков при виде охотничьего пса. Никому спуску не давал. Трех сестер довел до слез, целителя Ассена едва не ударил!

- За что? – потрясенно прошептала я, поскольку не могла уложить в голове образ нового Ирса. Мне он казался мудрым, рассудительным, а если принимать во внимание наш обед перед боем, еще и нежным.

- Ему буквально все сегодня не нравилось: как принимают раненых, как распределяют их по палатам, как работают сестры и братья, какие материалы используются для перевязок. Понимаешь? А сам на моих глазах пнул ординарца лишь за то, что тот не слишком поспешно открыл ему дверь кареты.

- Герцог? Пнул? – поразилась я.

- Пнул-пнул, - кивнула Маргарет. – Собственными глазами видела. Еще и пригрозил штрафной ротой. Точно темные его покусали!

Конечно, Арш шутила, я же видела в ее словах рациональное зерно. Не может в один момент у честного и порядочного человека настолько испортиться характер. Поэтому предположение, что его покусали темные, не казалось мне абсурдным. Наоборот, после рассказа сестры я желала осмотреть Ирса сама.

- И куда он направился?

- Что вы, Алекса! – она замахала на меня руками. – Не делайте этого. Лучше спрячьтесь и переждите. Сегодня Его Светлость раздражает все.

К счастью или к сожалению я не могла поступить так, как советовала мне Маргарет. Если с герцогом случилась беда, то лучше это исправить сразу, а не ждать, пока станет поздно.

- Хотите сами передать Его Светлости предложение Алекса Навиласа? – спросила я, прекрасно осознавая, что вру, и меня обязательно настигнет Кара Вершителя.

Расчет оказался верен. Сестра Арш выпучилась на меня, как Гатто из аквариума и, медленно подняв руку, указала:

- Там, - сказала она. – На крыльце, если не ушел. Отчаянная вы девушка, Алекса.

Я кивнула и направилась к выходу.

Действительно удивительно, что в такую горячую пору в пределах видимости никого не было. Эх, значит, Войтер ушел. Подставив лицо солнцу, я немного постояла, чтобы насладиться тишиной и относительным покоем.

Беспокоилась ли за Ирса?

Просто с ума сходила, и тревога все росла и росла.

Хотела ли я его видеть?

О, я хотела его не только видеть, но и трогать его, говорить с ним, осмотреть его без одежды. Нагого. Всего…

От неподобающих мыслей кровь прилила к щекам. Стало так совестно за свою слабость, что даже оставаться в месте, где мне пришел в голову этот бред, не хотелось.

Я развернулась, и тут же оказалась в плену сильных рук, теплых глаз и незабываемого аромата.

- Санни, - выдохнул герцог прямо мне в губы, а потом накрыл их, и все тревоги почему-то показались глупыми.

Конечно, двор госпиталя был пуст, я лично в этом убедилась, пока оглядывалась вокруг, но мало ли кто мог пройти мимо или увидеть нас из окнон соседних домой.

И его поведение…

Оно было возмутительным, неправильным, греховным и очень-очень странным. Вряд ли человек, который всю жизнь контролировал каждое свое действие, слово или поступок, поддастся порыву чувств и станет на виду у всех целовать простолюдинку. Это вполне может подорвать его репутацию, а уж от моей - камня на камне не останется. Вообще, происходил вопиющий моветон, который мог усложнить как жизнь главнокомандующего, так, впрочем, и мою собственную.

Но могла ли я отказаться от этого поцелуя и оттолкнуть мужчину, о котором думала все свободное время с момента нашей последней встречи?

«О, да!» - говорил разум.

«Не смей!» - говорило сердце.

«Еще чуточку… ну вот чуточку… а потом все и наотрез» - шептала советь, но слишком тихо это делала.

В общем, сердце всех перекричало, а герцог, он приподнял меня и фактически занес за колонну, продолжая целовать и целовать. А когда вдруг на миг или два отрывался от губ, все равно не давал опомниться и шептал в них мое имя:

- Санни…

Это был стон и мольба о помощи. А ведь главная цель любого целителя – помочь страдающему человеку. И мне так хотелось помочь, потому что и мне тоже нужна была помощь.

Как же это приятно, хоть ненадолго почувствовать себя защищенной, поверить, что кто-то сможет решить хоть частичку твоих проблем. Как же хотелось однажды рассказать Ирсу всю правду, увидеть в его глазах понимание, сочувствие и решительность, а потом уже всю жизнь никому не врать и жить с чистой совестью и легким сердцем.

Кстати, о сердце…

Что-то оно притихло, а разум был возмущен и истерично вопил, требуя вмешаться в процесс, пущенный на самотек. Страстные поцелуи герцога теперь больше походили на укусы и причиняли боль. Его Светлость стискивал меня в объятьях так сильно, что я не могла дышать и, кажется, слышала треск собственных костей. Или же это была ткань форменного платья?

Форменного… Платья…

Отрезвление наступило как-то сразу, и я стала сопротивляться, пытаясь увернуться от жгучих, почти грубых касаний его рта. Однако, учитывая его силу и мою податливость в первые минуты, сейчас это проделать оказалось не так-то легко. Наша близость не давала возможности для маневра, и приходилось извиваться, словно змея, чтобы хоть как-то привлечь к моему незавидному положению внимание мужчины, который, по всей вероятности, утратил контроль.

- Санни… - снова послышался его стон, а горячие губы обожгли кожу на шее.

Я ничего… ничего не могла сделать. И, пожалуй, впервые в жизни у меня не было абсолютно никакого плана. Хотя…

Нет. Целитель не должен делать больно намеренно!

Или должен, если поступки больного угрожают жизни и здоровью самого целителя?

Похоже, времени на раздумья у меня не осталось вовсе. Я почувствовала его сильные руки на своих ягодицах, а в следующий момент меня оторвали от земли и подняли, чтобы вновь впиться в мой рот.

Я поступила очень плохо.

Даже гадко.

И… возможно, потом мне придется вымаливать у Вершителя прощение, но сейчас… Сейчас хотелось выжить или, по крайней мере, остаться целой.

Я согнула ногу в колене, как делают многие жеманницы в дамских романах, когда кавалер их страстно лобызает, а потом ударила в голень. И да, я знала, что кожа высокого сапога смягчит удар, но