Многих ее слов он не разобрал, вроде пела она, как и все бабы, про любовь и предательство – не важно! Смысл его не интересовал, только этот упоительно-мощный, возбуждающий тембр, чудесная, проникновенная игра на гитаре и энергия, разливавшаяся по залу.

Одна песня сменялась другой, та третьей, Фрэнк забыл, зачем сюда явился и сколько прошло часов. Но все когда-нибудь заканчивается, певица исполнила последнюю композицию, поклонилась и под оглушительные аплодисменты удалилась за кулисы.

Посетители начали расходиться, а Фрэнк допил коньяк. Ему было хорошо, и даже если воленстирцы снова решат его унизить, плевал он на них!

Сестра Митры – шикарная… Какой гад изуродовал ей лицо?! И почему сама Митра ничего не рассказывала про свою старшую?!

Тем временем на стул слева от Фрэнка свалилось тело в летной куртке. На очередного желающего заправиться пивом парень даже не взглянул.

Когда Харго уже появится? А даже если не появится, он не расстроится.

– Чува-а-ак! – нетрезво протянул новый сосед по барной стойке. – Чувак, а ты кто такой? Не видел тебя здесь раньше. Как тебя занесло на эту помо-о-ойку?

Фрэнк не сразу понял, что заросший недельной бородой пьяница обратился к нему на регесторском, ведь на шее мужика виднелось клеймо азаари. У мужика?! Такое бывает?! Фрэнк пригляделся повнимательнее и только тогда осознал – рядом с ним сидел до черноты загорелый, но все же регесторец! Азаари? С кольцом мага полета на пальце?!

От изумления Фрэнк аж протрезвел.

Настоящий маг полета! Тут?! Это глюк?!

– Ты уже надрался, что ли? – Глюк расхохотался и крикнул по-воленстирски: – Э-э-эй, мистер! Подай виски! Хочу выпить с пацаном! Я регесторцев так близко уже тысячу лет не видел!

Бармен вытер руки о полотенце и нахмурился.

– Слушай, Пес, мне неприятности не нужны. Все на «взлетке» знают – хозяин запретил тебе наливать.

– Как знают? Откуда? Он что, на твоем заборе это написал?!

– Шел бы ты в свой сарай. – Черный укоризненно поджал губы. – Проспался. Ведь с прошлого раза еще ущерб не выплатил.

Но регесторец упрямо мотнул головой и повернулся к юному лорду.

– Друг, подсоби, а… День – отстой! Туда лети, сюда лети… Я верну, правда.

Фрэнку внезапно абсолютно не захотелось отпускать этого одаренного пилота куда бы то ни было!

– Виски, – кивнул он, выложив последние деньги на стойку.

Бармен поморщился, но вскоре подал требуемое, и мужик тут же залпом осушил свой бокал.

– Спасибо, друг… – выдохнул он облегченно. – Ну, давай, рассказывай, проблемы у тебя, да?

– Э… типа того. Как ты догадался?

– Ну так, если видишь регесторца… хм… особенно такого… удивительного в подобном месте, то у него явно серьезные проблемы!

– Я работу ищу.

Маг обалдело крякнул.

– Ты?! Здесь?!

– Угу…

– Ну и… у-у-уникум, – протянул пилот, подперев ладонью подбородок. – И как сия гениальная идея настигла эту лохматую голову? Или ты из тех… которым не хватает приключений по жизни? Так если еще здесь задержишься, местные нагрузятся достаточно, чтобы тебе их организовать. Они нашего брата не любят, а если он к тому же и графскими колечками сверкает… Спрячь статусные цацки, допивай и двигай отсюда скорее. Не место тебе тут, парень. Нашим вообще тут не место.

Покачивающийся над пустым стаканом бородач дело говорил. Пора сваливать, и так засиделся. Но отчего-то на душе сделалось скверно, пришлось срочно глотнуть ядреного пойла.

– Вообще-то, я Харго жду.

Пускай знает, что Фрэнк не случайно сюда забрел.

– Харго? С каких пор Харго впрягается за регесторца?

Ироничный тон задел за живое.

– Просто я хорош… как инженер!

И кто тянул его за язык?! Собеседник громко заржал, и на плечо опустилась тяжелая рука.

– Как тебя звать, мой хороший?!

– Фрэнк.

– Что же ты, Фрэнк, не нашел место поприятнее, раз такой крутой?

– Я… я… хочу на аэродром, – через силу признался он, скидывая с себя чужую ладонь.

– Э-э-э! Да ты рома-а-а-антик… Ясно… Паршиво, Фрэнки… паршиво… – Маг потер лоб. – То, что ты прочел в книжках про войну, – все хрень! Все-о-о… от начала и до конца. Это совсем не клево – болтаться в воздухе в железной коробке на пороховой бочке. И понял бы ты это, пока не стало слишком поздно. И валил, поскорее вали-и-и-ил из этого бара, с мерзкого аэродрома… и из вонючего Воленстира домой, в Регестор. Пока можешь.

– Не могу! – грубо перебил пьяные завывания Фрэнк. И никаких книжек он не читал, между прочим!

Пилот заткнулся и шмыгнул носом.

– Вот это хреново. И на чем погорел? Террористы? Контрабанда?

– Наркотики… носил. Однажды.

– Мм… – глубокомысленно промычал вмиг погрустневший мужик. – Тогда понятно. Зря ты за такое взялся. Дурное это дело. Но на аэродроме тебе все равно ловить нечего. Черные… понимаешь, брат, у них другой… хм… менталитет – варварский, замороченный. Они, как зверье… уважают силу, авторитет, успех. Ты же, без обид, не производишь достойного впечатления, сопливый совсем. Я бы взял тебя к себе, но платить нечем, сам живу как в канаве, весь в долгах. На Харго тоже особо не рассчитывай, если куда и пристроит, то только на потеху. Станешь вторым регесторским шутом на «взлетке». Хочешь такую судьбу? Не стоит оно того, ох не стоит. Через пару лет сам решишь, что даже виселица лучше собачьей жизни, а будет поздно. Эта страна… она засасывает в себя.

Фрэнк с жалостью глядел на собеседника.

– Если так зудит летать… – тихо продолжал тот, уткнувшись невидящим взором в пространство перед собой, – садись на поезд в Северный Рор. Там Воленстир еще толком не установил свои порядки, люди попроще, вопросов не задают. Там есть аэродромы, можно без проблем затеряться, сменить фамилию, начать жизнь заново. Там перспективы, новые города строятся, масляные месторождения разрабатываются. Я летал туда пару раз и, если бы мог, остался бы. И климат почти как дома.

Горестно вздохнув, пилот надолго выпал из реальности в свои невеселые мысли. Фрэнк даже успел допить коньяк и вспомнить ту удивительную белоснежную бескрайнюю степь, плывущую под крылом «Пилигрима».

– И почему не остался?

– А что, не заметно? Я недочеловек теперь – азаари. С клеймом без хозяина даже из города не выпустят.

– Я думал… они так только с женщинами поступают. С осужденными.

Маг хмыкнул.

– Еще с теми, кого за мужиков не считают. Тогда это клеймо позора и бесчестия… в моем случае пожизненное. Впрочем, фигня… регесторцев и так не особо здесь уважают.