– Ты не дослушал. – Я сделала обиженное лицо. –Так вот, я прочитала массу литературы такого плана и эти сведения почерпнулаименно оттуда. Короче, скорее всего, он уже закопан в могиле с другиминеопознанными трупами. Знаешь, как это делают? Им роют яму, кидают всех вместев целлофановых мешках, закапывают и даже табличку не ставят. Они числятся по номерам,а номера записаны у следователя. В следственной работе такое дело называетсявисяк. Это значит, оно висит мертвым грузом до тех пор, пока его не закроют.Криминалисты не любят такие дела, им нужны цифры и отчетность, а здесь небывает цифр, да и отчета не напишешь. Такие дела обычно переходят от одногоследователя к другому. Каждый хочет их с себя скинуть. Дают объявление в газетуи периодически его повторяют: «Помогите опознать человека» или «Следовательпросит помочь», в общем, что-нибудь в этом духе. Но труп никто не опознает.Заявление родственников о пропаже не поступает. Никому нет дела. Черезопределенное время дело закрывают за отсутствием фактов. Как будто никогда небыло человека и никто его не убивал. Видишь, неподалеку деревня. Местные жителиочень любят рыбачить. С утра до ночи они торчат на берегу. Скорее всего, кто-тообнаружил труп и вызвал милицию. В тот же день его увезли.

Марк внимательно слушал, а я продолжала:

– Можно, конечно, подойти к местным рыбакам и спросить, ненаходили ли они что-нибудь интересное в последнее время. Но тем самым мы тольконаведем на себя подозрения. Если они действительно обнаружили труп, то их явнопредупредили, чтобы они сразу сообщили в органы о всех подозрительных. Поэтомунам лучше не нарываться. Ко мне уже один подходил, спрашивал, что мы здесьищем. Я ответила, что на днях купалась здесь со своим другом. Мы хорошопорезвились в воде, и я потеряла бриллиантовое колье. Это выглядело довольноправдоподобно. Крутые машины, мальчики с мобильными, водолазы – все этовзбудоражило местное население. Теперь им все станет ясно. Когда будем уезжать,надо сказать, что нашли то, что искали, иначе все местные жители будут с утрадо ночи нырять в реке в надежде найти драгоценности. Надо их пожалеть, чтобыони не питали пустых иллюзий. Мы не там ищем, Марк. Надо искать в библиотеке.

Надо поехать в читальный зал, взять подшивки «Криминальногокурьера», «Дорожного патруля», «Криминальной хроники» и как следует их изучить.Я уверена, что там мы найдем то, что ищем. Я узнаю его сразу, каким быизуродованным он ни был. Только вот как мы докажем Касьяну, что это он, я незнаю.

– Вот видишь, как пригодилась мечта твоего детства, –улыбнулся Марк, и мы прекратили поиски.

Через пару часов мы уже сидели в городской библиотеке илистали подшивку криминальной хроники за последние два месяца. Марку этозанятие показалось нудным и бесполезным. Он долго мучился, а затем ушел ждатьменя в курительную комнату. Тем более что библиотекарша сделала нам уженесколько замечаний, так как у Марка не замолкал мобильный, а отключить его онне мог, ожидая важного звонка.

Итак, Марк ушел. Одной мне было намного спокойнее. При нем язаметно нервничала, и он это чувствовал.

Не прошло и сорока минут, как я нашла то, что искала. Несколькосухих строчек, но таких важных для нас с Марком:

«Следователь просит помочь. В Москве-реке найден труп.Приблизительный возраст 25 – 30 лет. Одет: брюки темно-синего цвета, пуловертемно-синего цвета, рубашка белого цвета, трусы синего цвета, обувьотсутствует. Особые приметы: на верхней челюсти отсутствуют два зуба. Справавверху последний и предпоследний зубы сделаны из золота высокой пробы. Наживоте большой шрам от аппендицита. Больше особых примет нет. По даннымэкспертизы, мужчина был убит тяжелым металлическим предметом, а позже брошен вреку. В крови найдены наркотические вещества. Если вам что-либо известно опострадавшем, убедительная просьба помочь следствию и позвонить по следующимтелефонам…» и так далее. Это был он. Его одежда и ненавистный мне шрам. Апередние зубы – так это ему маленький их выбил, когда показывал свои боевыеискусства. Фотографии трупа не было, но ее и не требовалось. Я на все стопятьдесят процентов была уверена, что это мой муженек.

В других криминальных газетах прошла такая же информация, инигде нет ни одной фотографии. Я взяла подшивку и тихо, чтобы никто не слышал,стала выдирать заметку о своем супруге. Бумага предательски затрещала, ибиблиотекарша тут же подняла голову. Мне ничего не осталось, как улыбнуться ивыйти из зала.

В курилке сидел замученный Марк и с кем-то беседовал потелефону.

– Сматываемся отсюда быстрее, – выпалила я, –библиотекарша видела, как я оторвала кусок газеты.

Мы засмеялись и выбежали на улицу. Хорошенькое дело!Подъезжают к библиотеке четыре джипа. Выходит парочка, идет в читальный зал,берет подшивку газет, выдирает клочок и, покатываясь со смеху, вылетает. Ну чтоможно подумать?

В машине я показала Марку заметку, он внимательно еепрочитал.

– Ты уверена, что это он?

– Даже больше чем уверена.

– Да, дело плохо, – вздохнул Марк, – эту заметкудаже нет смысла показывать. Словам никто не верит, нужны доказательства. А,насколько я понял, их нет и не будет.

– Здесь только один выход. Мне нужно позвонить по указаннымтелефонам и сказать, что я опознала в этом мужчине своего мужа, которыйтакого-то числа уехал из дома и не вернулся. А в органы я не заявляла потому,что он и раньше уходил, даже на более долгий срок. У него где-то есть женщина.Обычно, когда мы ссоримся, он уходит к ней. Ни ее адреса, ни ее имени, да ивообще каких-либо координат у меня нет. Его признают официально умершим. Этоединственный выход из положения.

– А почему ты не захотела с самого начала сделать все, как унормальных людей? Что за необходимость была убивать его дома? Убили быгде-нибудь в подъезде, когда он домой возвращался, или в машине бы взорвали.Коммерсантов мочат будь здоров, на тебя бы даже никто не подумал. Убили в связис коммерческой деятельностью, и дело с концом. Каких-то ты киллеров нашлалевых, так не делается. Теперь и нам столько суеты. Надо вас развести, выписатьего из квартиры. В принципе, это дело шести секунд. Были бы деньги.

– Я не хотела связываться с ментами, не хотела ничего имобъяснять. Если бы меня вызвали в участок, я бы сразу написала чистосердечноепризнание, меня даже не пришлось бы просить. Это называется явка с повинной.

Да и хоронить его я бы не смогла. Там ведь надо плакать, акак я могу по нему заплакать? Пришлось бы приглашать родственников, устраиватьпоминки. Нет, это бы я не перенесла. Только не это.

– Понятно, – вздохнул Марк. – Но предложенныйтобой вариант пойти в милицию и опознать мужа не принимается и не подлежитрассмотрению.

– Почему?