Бер Арголид. ‘Кто же еще, как не самая храбрая женщина на свете, убившая Лаконского кабана?’

Итак, один за другим, без особого порядка, шестнадцать королей выступили вперед, преклонили колено перед принцессой Серреной и принесли клятву Великого кабана. Церемония и сопровождавший ее праздник продолжались еще долго после наступления темноты. Можно было подумать, что компания к этому времени уже выдохлась, но это было только начало. Танцы, выпивка и кутежи только начались, и Серрена была самой неутомимой из нас. Она танцевала со всеми царями, включая своего отца и Рамзеса, который еще не был царем. Она даже не раз танцевала со мной и хвалила меня за то, что из всех мужчин, которые были ее партнерами, я был самым легким на ногах, за исключением Рамзеса. Но ведь она обязана была сказать это, потому что была помолвлена с ним, не так ли?

Когда Гуротас вызвал Бера Арголида с сильными руками на поединок единоборства, большинство мужчин покинули танцевальное поле, чтобы сделать ставки на исход состязания. Суммы, которые они ставили, были разорительны,и их возбуждение было соразмерно тому, как они подбадривали своих фаворитов. Раздевшись до набедренных повязок, герои смотрели друг на друга через дубовый пиршественный стол и хрюкали, стонали и потели, пытаясь оторвать друг другу руки от плеч.

Я был, вероятно, единственным из присутствующих, чей слух был достаточно острым, чтобы различить что-либо за тем столпотворением, которое они и их аудитория создавали. Но постепенно я стал различать слабые звуки сладкого пения, доносящиеся из-за стен цитадели.

Я покинул состязание, взобрался на парапет внешней стены и посмотрел вниз на группу из не менее пятидесяти женщин, все они были одеты в белые одежды до щиколоток, их лица также были смертельно окрашены белым свинцом, а глаза обведены черным кругом. Они поднимались по дамбе к воротам цитадели, каждый нес зажженный фонарь и пел оду Артемиде. По их гриму и религиозным одеяниям я понял, что это служители богини. Я знал, что Гуротас и его сторонники не обрадуются, если их веселье будет прервано прислужниками Артемиды, скулящими и причитающими о смерти их любимой свиньи. Поэтому я бросился вниз по лестнице к главным воротам цитадели, чтобы предупредить стражников, чтобы они не пускали их, но обнаружил, что опоздал. Стражники узнали процессию жриц и распахнули ворота, чтобы приветствовать их.

Пятьдесят жриц Артемиды и вдвое больше вооруженных охранников заперли вход в цитадель, которая была спроектирована так, чтобы быть оборонительно узкой. Их толпа оттеснила меня назад, и я снова очутился во внутреннем дворе, где сразу же столкнулся с Гуротасом и его новыми союзниками, мелкими вождями, возглавляемыми Бером Сильноруким Арголидом. Все кричали, включая меня. Но никто из нас не слушал.

Затем совершенно неожиданно более ясный и более лирический голос прорезал шум. Это было так неотразимо, что на всех нас немедленно снизошла тишина. Все головы повернулись на этот звук, и в сомкнутых рядах, стоящих друг против друга, появилось отверстие, через которое шагнула гибкая и прекрасная фигура принцессы Серрены.

- Преподобная Мать! - Она преклонила колени перед верховной жрицей. - Добро пожаловать в цитадель моего отца.’

- Мое Прелестное дитя, я принесла тебе привет и послание от богини Артемиды. Готова ли ты принять ее святое слово? Если это так, то я прошу тебя преклонить колени, чтобы получить его, - ответила сестра Хагн, которая была преподобной матерью ордена сестер Золотого лука. Золотой лук был одним из многих символов богини Артемиды.

При этих словах король Гуротас шагнул вперед с воинственным выражением лица и горящими от ярости глазами. ‘Это мы еще посмотрим ... - начал он. Но, к счастью, я оказался достаточно близко, чтобы схватить его за голую руку, покрытую потом от недавних усилий.

‘Держи себя в руках, Зарас, - прошептал я, чтобы он один мог меня услышать. Я использовал его прежнее имя, демонстрируя свое господство над ним с давних времен. Он тут же взял себя в руки и успокоился. Наши мелкие разногласия остались незамеченными в религиозном накале момента.

Серрена послушно опустилась на колени перед верховной жрицей, которая указательным пальцем начертила символ лука на ее лбу, а затем снова заговорила более глубоким и устрашающим тоном, от которого у меня даже мурашки побежали по коже: "Богиня Артемида признает тебя своей сестрой крови и костей ..."

Я не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Техути, которая стояла рядом с мужем, вцепившись в его другую руку. Как и я, она пыталась сдержать его гнев. Инстинктивно она ответила мне тем же, как только почувствовала на себе мой взгляд. Она покраснела и опустила глаза, когда мы оба вспомнили, что она рассказывала мне о своем сне, ее очень реальном и осязаемом сне о зачатии ее единственного ребенка. Затем я снова переключил свое внимание на верховную жрицу. Как и всем присутствующим, мне не терпелось услышать, что она скажет.

- Артемида признает и приветствует удар, который ты нанесла сегодня во имя возвышения и престижа всех женщин. Ты доказала, что мы, женщины, полностью равны мужчинам, которые стремятся доминировать и подчинять нас.- Когда она это сказала, я увидел, как Гуротас открыл рот, чтобы возразить с новой силой и возмущением. Однако Техути пнула его в голень, чтобы он не богохульствовал. Это был сильный удар, потому что я услышал за ним силу, и Гуротас взревел от боли.

- О, женщина! Ты пытаешься искалечить меня на всю жизнь?’

Я закричал вместе с ним и оказался ближе к тому месту, где стояла жрица, так что мои слова заглушили его: "О, Женщина, ты спасла жизнь королю!’

Шестнадцать королей присоединились к этому восхищению. - Принцесса Серрена спасла жизнь королю! Да здравствует она!’

Верховная жрица, которую неправильно называли Хагн, что означает "чистая", была в восторге от этого одобрения, и я увидел, как ее глаза загорелись, несмотря на то, что коль притупил большую часть их блеска, когда они впервые остановились на Короле Бер Арголиде.

Богиня Артемида была девственницей, и ни одному животному, человеку или богу никогда не позволялось насиловать ее. Она и ее тело были неприкосновенны. Она жестоко отомстит любому мужчине, который хотя бы попытается овладеть ею. Однако одной из важнейших обязанностей жриц Артемиды было выступать в качестве эрогенных суррогатов для своей возлюбленной богини. Она разрешает им вступать в сексуальные отношения с любым существом на этой земле, будь то мужчина,