Хозяева, пожилая пара, торопливо силились отогнать с подъездной дорожки так и норовящих попасть под ноги мольдам кур (уж не знаю, как они здесь называются). Птицы, судя по всему, инстинктом самосохранения не обладали и с громкими криками бестолково метались по двору, на ходу пытаясь опробовать все доступные им способы самоубийства.

Из дома высыпала разновозрастная ребятня в количестве пяти-шести резвых метеорчиков и с радостными возгласами тоже принялась «наводить порядок». Пыль, пух и перья стояли столбом. Мольд Вадима решил не оставаться в стороне от бурного веселья и, сцапав особо понравившуюся курочку одним щупом, приложил ее к своей мохнатой груди. Пернатая избранница такого «счастья» не выдержала и безвольно обмякла, раззявив клюв в невысказанной предсмертной претензии. Зато мольд заметно приободрился и бесцеремонно отбросил полностью лишенную энергии тушку. Перекусил, сердешный.

– Это у меня с головой плохо или тут живут извращенцы, которые искренне радуются вампирам? – Мой благоверный даже поправил очки, чтобы убедиться в правдивости своего шокирующего наблюдения.

– Одно другого не исключает, – ехидно отозвался один из клыкастых конвоиров.

Кажется, его звали Рефшурс, клан не помню. Стефианир вообще не удосужился нас друг другу представить, поэтому имена я старалась запоминать уже по ходу дела, да и то с большим трудом, потому что память отказывалась фиксировать набор шипяще-рычащих согласных скупо сдобренных гласными. Да и разговорчивыми сопровождающих нас вампиров не назовешь, отвечают всегда односложно, неохотно и в основном только по существу. Может, им, конечно, по статусу помалкивать положено, но даже веками отточенная выдержка не смогла устоять против психологической атаки иномирного ученого.

– А радуются они потому, – милостиво решил просветить нас Рефшурс, – что ни один уважающий себя истинный вампир не тронет хозяина дома, предоставившего ему кров.

– Та-а-ак… – Вадим медленно развернулся в седле и принялся буравить спину спешившегося Стефианира взглядом садиста-стоматолога. – И как это понимать, упырь?! Разбитая челюсть, попранное гостеприимство, двойное убийство, полностью разрушенная лаборатория. В моем доме ты не отличался подобной тактичностью.

– А ты вообще не располагаешь к тактичности, профессор, – хмыкнул, не оборачиваясь Стеф, и протянул мне руку. – Светлана, спускайся.

Я с радостью приняла помощь, потому что передвигаться на столь экзотическом виде транспорта у меня уже получалось довольно сносно, а вот спускаться было страшно. Высоко все-таки, и копыта близко. А ну как наступит ненароком?

– Ага, – неизвестно чему обрадовался наш приставучий репейник, на зависть мне легко и грациозно спрыгивая со своего мольда, но меня поддержать в этом нелегком деле даже не удосужился. Его сейчас больше занимали нюансы обхождения местного законодательства, чем безопасность собственной жены. – То есть все твои высокопарные речитативы типа: «Вампиры клана Зварру никогда не врут» и «Клятва вампиров клана Зварру священна» рассчитаны всего лишь на неискушенного слушателя, дабы притупить бдительность, и достаточно…

– Клятва вампиров клана Зварру священна, – грубо оборвал иномирного обвинителя Стеф, открыто демонстрируя оскал, далекий от дружелюбного. – И достаточно того, что ты пока еще жив. Имей в виду, ключевое слово в последней фразе – «пока».

Вадим лишь нагло усмехнулся в ответ и, сняв с мольда пустую сумку (никак надеялся разжиться дармовой провизией для себя любимого), бесцеремонно направился к дому.

Я кинула вопросительный взгляд на Стефианира. Растянуться на нормальном, пусть даже набитом соломой, матрасе хотелось неимоверно. Утомительное сидение в непривычном седле и краткий отдых на далекой от мягкости травке ноющей болью отдавались в каждой мышце. Вывод напрашивался сам собой – походные условия не для меня, даже если в них присутствует такой симпатичный клыкасто улыбающийся элемент романтики. А еще запах горячей, чисто домашней еды соблазнительно доносился из настежь распахнутой двери… «Элемент романтики» прекрасно понял меня без слов.

– Дяденьки вампиры! Дяденьки вампиры! – вдруг раздался с улицы звонкий запыхавшийся голосок, и в неплотно прикрытые ворота храбро протиснулся его обладатель собственной персоной. Створка, словно только и ждала этого момента, с каким-то особо зловещим скрипом захлопнулась, отрезая неосторожной жертве путь к отступлению.

Все взгляды тут же обратились к новому действующему лицу. Даже Вадим остановился на пороге, чтобы лишний раз удостовериться в ненормальности местного населения.

Храбрецом оказался босоногий худощавый мальчишка лет одиннадцати – тринадцати. Одна штанина свободных порток была закатана до колена, другая же спущена до земли и уже изрядно изгваздана. Непослушные белокурые волосы торчали в разные стороны и больше напоминали воронье гнездо, причем после хорошей птичьей драки. На правом плече красовалась свежая широкая ссадина, под левым глазом отсвечивали желтушные остатки фингала.

Во дворе повисла удивительная звенящая тишина. Даже куры прикрыли клювы и возмущенно уставились на незваного гостя. Мы разглядывали мальчишку выжидающе. Мальчишка разглядывал нас с плохо скрываемым ужасом. Если он и видел вампиров раньше, то точно не в таком количестве и не на такой маленькой, строго ограниченной территории, где и удрать-то можно разве что в глубокий обморок в надежде, что тобой банально побрезгуют.

– Ой! – первоначальный задор и подростковая удаль выветрились из парнишки моментально, особенно после того, как тактика поспешного отступления с вероятностью последующего бегства окончилась несговорчивостью ворот. Кажется, старые, изрядно перекошенные створки просто-напросто заклинило, и они ни в какую не желали открываться, сколько бы мальчишка их ни дергал.

– Мне кажется, ты что-то хотел от нас? – соизволил-таки поинтересоваться Стеф, когда понял, что деловые переговоры одна, причем заинтересованная, сторона уже с хорошо слышимым треском провалила.

– А я… это… – Мальчишка затравленно оглянулся, но, заметив, что на него бросаться никто не собирается, перестал ломать чужую недвижимость и неуверенно повернулся к нам. – У меня… это… просьба от госпожи…

Кто-то из сопровождающих нас вампиров понимающе хмыкнул. Пацан стрельнул в сторону клыкастой свиты испуганными глазами и снова уставился на Стефианира, безошибочно определив в нем главного.

– Моя госпожа, леди Миразика из древнего рода Диберилонов, очень просит… если это не затруднит… э-э-э… дяденек вампиров… то есть наверное, какого-нибудь одного дяденьку вампира, посетить ее светлость в ее родовом замке для… э-э-э… для осчастливлиления… нет, для осчастливляния… опять не то… – Явно заученная, но совершенно не понимаемая речь давалась мальчугану с трудом, он даже лоб почесал для усиления работы мысли и с такой надеждой посмотрел в нашу сторону, что мне стало его жалко.

– Я тебя понял, – не стал издеваться над несчастным наш предводитель. – Мы нанесем визит «осчастливления», – кривая улыбка многозначительно зазмеилась по тонким аристократическим губам, – леди Миразике как-нибудь в следующий раз…